— Вы служите синьору Камилло Монфорте? — спро¬ сила его Джельсомина, когда тот проходил мимо, направ¬ ляясь к выходу на канал. — Я его гондольер, прекрасная синьора, — ответил Джино, слегка приподняв шапочку, но почти не глядя на девушку. — Можете ли вы передать ему, что с ним желает по¬ говорить наедине женщина? — Пресвятая дева Мария! В Венеции полно женщин, которые хотят поговорить наедине с мужчиной, прекрас¬ ная синьора. Вы лучше навестили бы статую святого Тео¬ дора на Пьяцце, чем обращаться к моему господину в эту минуту. Камень наверняка окажет вам лучший прием. — Вам приказано отвечать так всем женщинам, ко¬ торые сюда приходят? — Черт побери! Вы задаете слишком нескромные во¬ просы, синьора. Возможно, мой хозяин и принял бы одну особу вашего пола, которую я мог бы назвать по имени, но, клянусь вам, сейчас мой синьор — не самый любезный кавалер Венеции! — Если ради одной он сделает исключение, то вы слишком дерзки для слуги. Откуда вы знаете, что я не та самая особа? Джино вздрогнул. Он оглядел Джельсомину с головы до ног и, сняв шапку, поклонился. — Я ничего не знаю про это, синьора, — сказал он. — Может быть, вы — его светлость дож Венеции или по¬ сланник императора. В последнее время я не смею утвер¬ ждать, что вообще что-нибудь знаю в Венеции... Но тут Джино прервал гондольер, привезший Джель¬ сомину; он поспешно вошел в вестибюль и, хлопнув Джино по плечу, шепнул ему на ухо: — Сейчас не время отказывать. Пусть она пройдет к герцогу. Джино больше не колебался. С решительным видом, свойственным слуге-любимцу, он растолкал толпившуюся в вестибюле челядь и вызвался сам вести Джельсомину к хозяину. Когда они поднимались по лестнице, трое слуг уже куда-то исчезли. В то время жилище дона Камилло выглядело еще бо¬ лее мрачным, чем другие венецианские дворцы. В комна¬ тах горел тусклый свет, самые ценные картины были сняты со стен, и внимательный взгляд заметил бы, что 306

хозяин не собирается оставаться здесь долго. Но, следуя за Джино во внутренние покои, Джельсомина не обратила внимания на все эти мелочи. Наконец гондольер отпер какую-то дверь и со смешанным чувством почтения и не¬ доверия жестом пригласил Джельсомину войти в ком¬ нату. — Мой хозяин обычно принимает дам здесь, — сказал гондольер. — Входите, ваша светлость, — я сообщу госпо¬ дину об ожидающей его-радости. Джельсомина вошла, не колеблясь, но сердце ее силь¬ но забилось, когда она услышала, что дверь за ней за¬ перли на ключ. Девушка оказалась в прихожей, и, уви- .дев свет, проникавший из дверей соседней комнаты, по¬ думала, что ей следует пройти туда. Но, едва она пере¬ ступила порог, как очутилась лицом к лицу с другой женщиной. — Аннина! — сорвалось с губ удивленной девушки. — Джельсомина! Кого я вижу — тихую, скромную, за¬ стенчивую Джельсомину! — воскликнула, в свою очередь, ее двоюродная сестра. Эти слова прозвучали совершенно недвусмысленно. Ра¬ ненная подозрением, Джельсомина сняла маску, чувствуя, что от глубокой обиды ей нечем дышать. — И ты здесь? — добавила она, сама не зная, что го¬ ворит. — И ты здесь? — повторила Аннина, смеясь так, как смеются бесчестные люди, полагая, что невинные опусти¬ лись до их уровня. — Но я... я пришла сюда из сострадания! У меня по¬ ручение... — Святая Мария! Мы обе здесь по одной и той же причине! — Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, Анни¬ на. Ведь здесь дворец дона Камилло Монфорте, благород¬ ного неаполитанца, который претендует на звание сена¬ тора? — Да, дворец самого беспутного, самого богатого, са¬ мого красивого и самого непостоянного кавалера Венеции! Приходи ты сюда тысячу раз, ты бы ничего другого не узнала! Джельсомина с ужасом слушала сестру* Аннина пре¬ восходно знала ее характер, если только порок может знать невинность, и она с тайной радостью смотрела на 11* 307

ее побледневшее лицо и широко раскрытые глаза. В пер¬ вую минуту она даже сама поверила в то, что успела на¬ говорить про дона Камилло, но явное отчаяние перепу¬ ганной девушки навело ее на другие подозрения. — Ведь я не сказала тебе ничего нового, — быстро до¬ бавила она, — я только сожалею, что вместо герцога свя¬ той Агаты ты встретила здесь меня. — Аннина! О чем ты говоришь! — Но не за своей же кузиной ты пришла во дворец? Джельсомина уже давно знала горе, но никогда до этой минуты она не знала жгучего стыда. Из глаз ее по¬ лились горькие слезы, и, не в силах держаться на ногах, девушка опустилась на стул. — Я не хотела так обидеть тебя, — продолжала хит¬ рая дочь виноторговца. — Но ведь ты не станешь отри¬ цать, что мы обе находимся в кабинете у самого беспут¬ ного кавалера Венеции! — Я уже сказала тебе, что меня привело сюда состра¬ дание. Сострадание к дону Камилло? — Нет, к благородной синьоре, юной и прекрасной, добродетельной жене, дочери покойного синьора Тье¬ поло, самого Тьеполо, Аннина! — А почему даме из рода Тьеполо понадобилась по¬ мощь дочери тюремного смотрителя! — Почему? Да потому, что с ней поступили неспра¬ ведливо. Среди рыбаков было волнение... И мятежники освободили синьору и ее гувернантку... Его светлость дож говорил с ними во дворце... А далматинцы уже шли по набережной... И им пришлось спрятаться в тюрьме в та¬ кую страшную, минуту... Сама святая церковь благосло¬ вила любовь... Джельсомина не могла продолжать, и, задыхаясь от желания доказать свою невиновность, она громко разры¬ далась. Как ни бессвязна была ее речь, все же она ска¬ зала достаточно, чтобы окончательно убедить Аннину в правильности ее подозрений. Зная о тайной свадьбе гер¬ цога, о волнениях рыбаков, об отъезде донны Виолетты с наставницей из монастыря, в который их доставили прошлой ночью, на отдаленный остров, так что, когда Аннина была вынуждена сопровождать дона Камилло в монастырь, герцог убедился там в отсутствии тех, кого искал, и так и не узнал, в каком направлении они ис¬ 308

чезли, дочь виноторговца сразу поняла не только, в чем состоит поручение, возложенное на сестру, но и положе¬ ние беглянок. — И ты веришь всем этим россказням, Джельсо- мина? — спросила она, делая вид, что жалеет сестру за ее доверчивость. — Нравы так называемой дочери синьора Тьеполо и ее спутницы хорошо известны на площади Святого Марка! — Если бы ты видела, как прекрасна и невинна эта синьора, ты бы никогда так не говорила! — Да что может быть привлекательней порока! Это самая простая .уловка дьявола, чтобы обманывать довер¬ чивых простаков. — Но тогда зачем им понадобилось укрываться в тюрьме? — Значит, у них было достаточно оснований бояться далматинцев. Я могу еще кое-что порассказать тебе о тех, кого ты приютила с риском для собственной репутации. В Венеции есть женщины, позорящие свой пол, а эти две, особенно та, которая назвалась Флориндой, известна, как торговка незаконным товаром! Она получила щедрый по¬ дарок от неаполитанца — вино с его калабрийских вино¬ градников, — и вот, желая подкупить меня, она предло¬ жила мне это вино, рассчитывая, что я забуду свой долг и стану помогать ей обманывать республику. — Неужели это правда, Аннина? — Зачем мне тебя обманывать? Разве мы с тобой не дети родных сестер? И, хотя дела на Лидо мешают нам часто видеться, мы же любим друг друга! Так вот, я со¬ общила об этом властям, и вино тут же отобрали, а этим якобы благородным дамам пришлось в тот же день скрыться. Предполагают, что они собираются бежать из города вместе с этим распутным неаполитанцем. Выну¬ жденные прятаться, они послали тебя известить герцога, чтобы он пришел им на помощь. — А зачем ты здесь, Аннина? — Удивляюсь, что ты не спросила об этом раньше! Джино, гондольер дона Камилло, долго и безуспешно уха¬ живал за мной, и, когда эта самая Флоринда пожалова¬ лась ему, что я раскрыла ее обман, как поступила бы лю¬ бая порядочная девушка, Джино посоветовал своему синьору схватить меня — отчасти из мести, отчасти жо 309

надеясь, что я отрекусь от своих слов. Ты, наверно, слы¬ шала, к какому дерзкому произволу прибегают эти гос¬ пода, когда кто-нибудь поступает наперекор их воле. И Аннина со всеми подробностями рассказала сестре о том, как ее похитили, скрыв, разумеется, те факты, рас¬ сказывать о которых было не в ее интересах. — Но ведь существует же такая синьора Тьеполо! — Верно, как то, что мы с тобой сестры. Святая ма¬ донна! Надо же было случиться так, чтобы этим обман¬ щицам повстречалась такая невинная душа, как ты!1 Жаль, не со мной им пришлось иметь дело! И, хотя я тоже не знаю всех их хитростей — святая Анна мне сви¬ детельница! — но они-то сами мне хорошо известны!, — Они говорили о тебе, Аннина! Аннина бросила на сестру взгляд, подобный тому, ка¬ ким смотрит на свою жертву змея, но, ничем не выдав своей тревоги, добавила: И, уж конечно, ничего хорошего. Да мне было бы и неприятно слышать похвалу от таких, как они. — Они тебе не друзья, Аннина! — Говорили они, что я нахожусь на службе у Совета? — Да, говорили. — Неудивительно. Люди бесчестные никогда не могут поверить, что другие живут с чистой совестью. Но тише!! Вот идет сам герцог* Посмотри на этого распутника, Джельсомина, и ты станешь так же презирать его, как я! Дверь открылась, и вошел дон Камилло Монфорте. По его настороженному виду можно было угадать, что он не надеялся встретить здесь свою жену. Джельсомина под¬ нялась и, хотя все, что она здесь видела и рассказ Анни¬ ны совсем сбили ее с толку, она, словно олицетворение скромности и добродетели, стоя ожидала приближения герцога. Неаполитанец был заметно поражен ее красотой и невинным видом, но брови его сдвинулись, как у чело¬ века, который заранее приготовился к обману. — Ты хотела меня видеть? — спросил он. — Да, у меня было такое желание, благородный синь¬ ор, но... Аннина... — Увидев ее, ты передумала? — Да, синьор. Дон Камилло пристально и с явным сожалением взглянул на нее* 310

—• Ты еще слишком молода для подобного ремесла! Вот тебе деньги и уходи, откуда пришла..« Нет, погоди. Ты знаешь эту Аннину? — Она родная племянница моей матери, благородный герцог. —- Ах, вот как? Что ж, достойные сестрицы! Убирай¬ тесь обе, вы мне не нужны! Но помни, — тут герцог, взяв Аннину под руку, отвел ее в сторону и негромко продол¬ жал угрожающим тоном: Ты видишь, что меня следует бояться не' меньше, чем Совета! И впредь от меня не укроется ни один твой шаг. Если у тебя хватит благо¬ разумия, придержи язык. Делай что хочешь, я тебя не боюсь, но помни: в твоих же интересах быть осто¬ рожной. Аннина смиренно поклонилась, словно в знак благо-- дарности за мудрый совет, и, взяв за руку сестру, кото¬ рая от всего услышанного еле держалась на ногах, покло¬ нилась вновь и поспешила удалиться. Так как слуги зна¬ ли, что их хозяин у себя, никто не остановил девушек, когда они покидали дворец. Джельсомина, которой еще больше, чем ее спутнице, не терпелось покинуть столь оскверненное, по ее мнению, место, едва не бежала к сво¬ ей гондоле. Гондольер ждал их на ступеньках причала, и спустя мгновение лодка уже мчалась прочь от дворца, который обе женщины покидали с радостью, хотя и по разным причинам. В спешке Джельсомина оставила во дворце свою маску. Когда гондола вошла в Большой канал, девушка выглянула в окно каюты подышать свежим воздухом. Луна осветила ее простодушное лицо; щеки пылали от оскорбленной гордости, а также от радости, что ей уда¬ лось наконец вырваться из столь унизительного положе¬ ния. В этот миг кто-то коснулся ее плеча, и, обер¬ нувшись, она увидела гондольера, знаком приказавшего ей молчать. Затем он медленно поднял свою маску. «Карло!» — чуть не вырвалось из уст Джельсомины, но жест гондольера заставил ее сдержаться. Джельсомина отошла от окна и постепенно успокои¬ лась, обрадованная тем, что в такую минуту очутилась лод защитой единственного человека, которому она пол¬ ностью доверяла. Гондольер не спросил, куда направить лодку. Гондола шла к порту, что нисколько не удивило обеих девушек* 311

Аннина полагала, что лодка идет к площади, то есть туда, куда бы девушка направилась, оказавшись одна, а Джельсомина не сомневалась, что тот, кого она называла Карло, был и в самом деле наемным гондольером и везет ее прямо к ее жилищу. Невинная душа может снести презрение всего света, но нет для нее ничего тяжелее подозрений того, кого она любит. Джельсомина вспомнила все, что ей говорила се¬ стра про дона Камилло и его сообщниц, и хша почув¬ ствовала, что краска заливает ее лицо при одной мысли о том, что теперь подумает о ней ее возлюбленный. Де¬ сятки раз бесхитростная девушка успокаивала себя, по¬ вторяя: «Он меня знает и не подумает ничего дурного», и все же ей не терпелось рассказать ему всю правду. В таких случаях неизвестность еще тяжелее оправдания, а для человека порядочного оправдываться всегда чрез¬ вычайно унизительно. Притворившись, что под балдахином ей душно, Джель¬ сомина вышла, оставив там сестру. В свою очередь, дочь виноторговца обрадовалась случаю побыть одной, ибо ей хотелось обдумать все неожиданные повороты пути, на который она ступила. Выйдя из каюты, Джельсомина подошла к гондольёру. — Карло! — сказала она, видя, что он молча продол¬ жает грести. — Джельсомина! — Почему ты ни о чем не спрашиваешь? — Я знаю твою коварную, сестрицу и догадываюсь, что ты стала ее жертвой. Но когда-нибудь ты узнаешь правду. — Ты не узнал меня, Карло, когда я окликнула тебя с моста? — Нет, не узнал. Я был бы рад любому пассажиру. — Почему ты называешь Аннину коварной? — Потому что в Венеции не найти более лукавой души и более лживого языка! Тут только Джельсомина вспомнила, что ей говорила донна Флоринда о дочери виноторговца. Пользуясь род¬ ственными узами и доверием, которое честные люди пи¬ тают обычно к своим друзьям, пока их иллюзии не рас¬ сеяны, Аннине легко удалось убедить свою кузину в том, что она укрыла недостойных женщин. Но теперь Аннину открыто обвинял тот, на чьей стороне были все симпатии 312

Джельсомины! И, совершенно сбитая с толку, девушка дала волю своим чувствам и рассказала ему все. Тихим голосом она торопливо передала Карло происшествия это¬ го вечера и то, что говорила Аннина о женщинах, кото¬ рых она приютила у себя. Якопо слушал ее с таким вниманием, что позабыл про весло. — Довольно. Я все понял, — сказал он, когда Джель- сомина, краснея от искреннего желания оправдаться в его глазах, кончила свой рассказ. — Не верь своей кузине, она лживее самого сената. Мнимый Карло говорил тихо и решительно. Джельсо- мина выслушала его с изумлением и вернулась под бал¬ дахин. Гондола продолжала свой путь, словно ничего не произошло. Глава XXV Довольно. С души спал груз. Тебя люблю я, Губерт. Потом скажу, чем награжу тебя. Так помни. Шекспир, «Король Иоанн» Якопо были хорошо известны многие вероломные дей¬ ствия венецианского правительства. Зная, как сенат с по¬ мощью своих агентов непрестанно следит за каждым шагом тех, кто их интересует, он был далек от надежды на успех, хотя обстоятельства, казалось, ему благоприятство¬ вали: Аннина теперь очутилась в его власти, и она, оче¬ видно, не успела еще передать кому-нибудь из своих хо¬ зяев сведения, которые выведала у сестры. Но одним же¬ стом или взглядом, брошенным на тюремные ворота, или видом несчастной жертвы принуждения, или, наконец, одним восклицанием она могла бы поднять тревогу сред?! агентов полиции. Поэтому самым важным сейчас было поместить Аннину в какое-нибудь надежное место. Вер¬ нуться во дворец дона Камилло значило попасть в самое логово агентов сената. Неаполитанец, надеясь на своп связи и выведав все, что знала Аннина, не видел больше смысла задерживать у себя эту особу, но Якопо нашел нужным вновь задержать ее, так как теперь положение 313