поздний час... Ты должен рассказать мне о своем пору¬ чении, чтобы я могла судить, правильно ли я поступила. Лучше попроси Совет Трехсот показать тебе книгу их приговоров. Дай-ка ключ от двери, .милочка, мне надо идти. — Не дам, пока не уверюсь, что я не навлеку неми¬ лость сената на моего отца. Ты знаешь, Джино, что я... — Боже мой! Бьют часы на соборе Святого Марка! Я опоздаю! Если это случится, ты будешь виновата. ~ Это будет не первая из твоих оплошностей, за ко¬ торую мне придется тебя прощать. Ты не уйдешь до тех пор, пока, я не узнаю, что это за важное поручение и за¬ чем тебе понадобились маска и куртка. Ты говоришь со мной, как ревнивая жена, а не как рассудительная девушка, Аннина. Я же сказал тебе, что это дело очень важное и, если я опоздаю, будет много не¬ приятностей. е» У кого? Что это . за дело? Почему ты сегодня так спешишь покинуть этот дом,, откуда обычно тебя при¬ ходится гнать? Разве я не говорил тебе, что это важное дело ка¬ сается шести знатных фамилий и,, если я не выполню его вовремя, может произойти раздор между Флоренцией и республикой Святого Марка! Ничего подобного ты мне не говорил и думаешь, я поверю, что ты посол Святого Марка? Хоть раз скажи правду! А не то клади назад маску и куртку и надевай ливрею герцога святой Агаты. — Ну, раз мы друзья, Аннина, и я вполне тебе дове¬ ряю, ты узнаешь всю правду: на колокольне сейчас про¬ било три ‘четверти, так что у меня есть минутка, чтобы открыть тебе свой секрет. Ты смотришь в сторону, Джино, и стараешься что-то придумать! Я смотрю в сторону потому, что любовь к тебе, Аннина, заставляет меня, забывать свой долг. А ты при¬ нимаешь мой стыд и мою скромность за обман! ^ Об этом мы сможем судить лишь тогда, когда ты все расскажешь. Ну, слушай! Ты, конечно, знаешь о том, что случи¬ лось с моим хозяином и племянницей того самого рим¬ ского маркиза, который утонул в Джудекке из-за неосто¬ рожности анконца, опрокинувшего гондолу Пьетро, 31

словно у него была не фелукка, а правительственная галера? — Ну кто на Л и до не слышал эту историю по крайней мере сто раз за последний месяц! Ведь об этом говорят все гондольеры, и каждый на свой лад! — Так вот, эта история сегодня ночью, кажется, под¬ ходит к концу. Боюсь, что мой хозяин собирается сделать большую глупость! — Он хочет жениться? — Или еще хуже. Меня послали как можно скорее, и притом тайком, отыскать священника. Аннина с интересом слушала выдумку гондольера. Однако, видимо хорошо зная своего поклонника, или. из- за своего недоверчивого характера, или просто по при¬ вычке, она с сомнением отнеслась к его словам, и подо¬ зрительность не оставляла ее. — Этот свадебный пир будет для всех неожиданно¬ стью, — сказала она в раздумье. — Хорошо, что пригла¬ шенных немного, а то Совет Трехсот может испортить все дело. В какой монастырь тебя послали? — Я должен привести первого попавшегося, важно только, чтобы он был францисканцем и чтобы сочувство¬ вал влюбленным, которые спешат обвенчаться. — Дон Камилло Монфорте, наследник древнего и ве¬ ликого рода, не может жениться так неосторожно! Твой лживый язык пытается обмануть меня, но ты отлично знаешь, что это тебе не удастся. Тебя давно бы следовало проучить за обман! Пока не скажешь всю правду, ты не только не выполнишь свое поручение, но и останешься моим пленником, потому что мне скучно сидеть одной. — Я просто делюсь с тобой моими предположениями. Но за последнее время дон Камилло так долго держит меня на воде, что я способен только спать, когда хоть ненадолго избавляюсь от весла. — Напрасно ты пытаешься обмануть меня, Джино. Твои глаза не умеют лгать, хотя язык твой и болтает что попало. Глотни-ка из этой вот чаши и смело облегчи свою совесть, ведь ты мужчина. — Мне бы хотелось, — сказал гондольер, осушив чашу, — чтобы твой отец познакомился со Стефано Ми- лано. Это капитан фелукки из Калабрии. Он часто приво¬ зит сюда отменные вина своей страны, и он так ловок, что мог бы прокатить бочку красного лакрима-кристи 32

вдоль Бролио и ни один из гуляющих там патрициев не догадался бы об этом. Сейчас он здесь, и, если ты захо¬ чешь, он сможет продать твоему отцу по сходной цене несколько бурдюков. — Сомневаюсь, что его вина лучше, чем наши с вино¬ градников песчаного Лидо. Выпей еще глоток; говорят, второй вкуснее первого. — Если бы ценность вина росла с каждым глотком, твой отец всякий раз огорчался бы при виде последней капли. Нет, ему просто необходимо познакомиться со Стефано. Но почему не сделать этого сейчас же? Его фе- лукка в порту, как ты сказал, и ты можешь проводить его в наш дом через потайную дверь с улицы. — Ты забываешь о поручении! Дон Камилло не при¬ вык, чтобы его приказания выполнялись во вторую оче¬ редь. Черт побери! А жаль, если кто-нибудь другой возьмет у калабрийца вино, которое он хранит под замком. — Твое поручение, видно, не минутное дело, а попро¬ бовать вино, о котором ты говорил, и убедиться в его до¬ стоинствах — на это ведь не надо много времени. Если ты справишься быстро, то можешь сначала идти по делам своего хозяина, а потом в порт разыскивать Стефано. Мне не хотелось бы упустить эту покупку. Я тоже надену маску, и мы вместе пойдем к калабрийцу. Ты ведь знаешь, отец вполне доверяет моему суждению в подобных делах. Пока Джино, ошеломленный и в то же время восхи¬ щенный, обдумывал этот план, ловкая и проворная Ан¬ нина быстро переоделась, скрыла лицо под шелковой ма¬ ской и, заперев дверь на ключ, кивком головы предло¬ жила гондольеру следовать за ней. Узкий канал, на который выходило жилище винотор¬ говца, был мрачным и безлюдным. Неподалеку от дома стояла простенькая гондола, и девушка вошла в нее; ни¬ чуть не заботясь о том, что думает обо всем этом Джино. Слуга дона Камилло некоторое время колебался, но, рас¬ судив, что незаметно улизнуть от Аннины на другой лодке, о чем он подумывал, ему не удастся, так как ника¬ кой другой лодки поблизости не было, он занял место на корме и усердно, с привычной готовностью заработал веслом. 33

Глава III Я заплачу, лишь пощади мне жизнь. Шекспир, «Генрих VI» Присутствие девушки очень стесняло Джино. У него, как и у всех людей, были свои тайные и честолюбивые мечты, но, пожалуй, самым сильным из всех его желаний, было-понравиться дочери виноторговца. К тому же хитрая Аннина угостила его таким крепким и ароматным вином, что теперь разум его был в смятении и требовалось время, чтобы он очнулся от этого сладостного забытья., Лодка плыла уже по Большому каналу и оказалась слиш¬ ком далеко от того места, куда послали Джино, когда его рассудок наконец прояснился. Свежий вечерний воздух, быстрая гребля, знакомая суета канала вернули ему рас¬ судительность и ясность мысли. Когда лодка достигла конца канала, взгляд его уже отыскивал знакомую фе- лукку калабрийца. Хотя былая слава Венеции миновала, торговля города все же еще не пришла в тот упадок, который мы наблю¬ даем в наши дни. Порт еще был забит множеством кораб¬ лей из отдаленных гаваней, и флаги большинства морских держав Европы виднелись у берегов Лидо. Луна подня¬ лась уже высоко и лила свой мягкий свет на сверкающую воду, на возвышающийся над ее гладью лес латинских рей и легких мачт мелких суденышек, освещая массив¬ ные корпуса тяжелых судов и их снасти. — Ты не можешь судить о красоте судна, Аннина, —* сказал гондольер, устроившись под балдахином, — а иначе я обратил бы твое внимание на этого незнакомца из Кан- дии. Говорят, что судно прекраснее, чем у этого грека, еще никогда не заходило на Лидо! — Мы плывем не к купцу из Кандии, Джино, так что нажимай на весло, время не ждет. А у него в трюме, наверно, много терпкого грече¬ ского вина. Но что поделаешь, раз ты, говоришь, что мы плывем не к нему. А вон тот высокий корабль, который стоит на якоре за одним из наших маленьких судены¬ шек, — корабль протестанта с Британских островов. То был печальный день для нашей республики, девочка, когда она впервые допустила этого иностранца в воды Адриатики! 34

— А правда ли, Джино, что рука Святого Марка была достаточно сильна, чтобы удержать его? — Черт возьми! Я тебе советую не задавать таких во¬ просов, когда вокруг так много гондол! Видишь, сколько понаехало сюда из Рагузы, Тосканы, с Мальты, Сицилии, да еще небольшая флотилия французов остановилась тут же, у входа в Джудекку. Эти люди собираются вместе в море или на суше и дают волю своим болтливым язы¬ кам... Но вот мы наконец и у цели. Искусным движением весла Джино остановил гондолу у борта фелукки. Привет «Прекрасной соррентинке» и ее доблест¬ ному капитану!—воскликнул гондольер, когда ступил на палубу. ^ Находится ли Стефано Милано на борту этой быстроходной и прекрасной фелукки? Калабриец не замедлил ответить, и через несколько минут капитан и его гости уже тихо беседовали между собой. — Я привез к тебе особу, которой хочется положить в твой карман отличные венецианские цехины, дружище, — заметил гондольер, когда все приличествующие случаю любезности были высказаны. ^ Она дочь одного из самых добросовестных виноторговцев и готова от его имени переселить твой сицилийский виноград на острова, точно так же как ее отец захочет и сможет заплатить за него. —5 И она, без сомнения, очень красива, сказал мо¬ ряк с грубоватой галантностью. — Только это черное об¬ лако надо было бы прогнать с ее лица. ^ Маска не помешает заключить выгодную сделку. Мы в Венеции всегда как на карнавале; и покупатель и продавец в равной степени имеют право спрятать свое лицо так же, как свои мысли. Ты лучше скажи, что у тебя есть из запретных вин, Стефано, а то моя спутница теряет время в бесполезных разговорах. ^ Черт возьми! Ты сразу берешь быка за рога, Джино! Трюм фелукки пуст, в чем ты сам можешь убе¬ диться, спустившись вниз, а что касается вина, то мы и сами жаждем промочить горло, чтобы согреться. * Значит, вместо того чтобы пытаться найти его здесь, — сказала Аннина,нам лучше было бы пойти в собор и помолиться деве Марии за твое благополучное возвращение домой. Ну, а теперь, когда остроумие наше 35

истощилось, мы пойдем, друг Стефано, к кому-нибудь дру¬ гому, кто менее искусен в ответах. — Черт побери! Ты сама не знаешь, что говоришь! — прошептал Джино, поняв, что осторожная Аннийа и вправду собирается уйти. — Нет в Италии ни одной даже самой захудалой бухты, куда бы заходил этот человек, не припрятав кое-что полезное в трюмах на свой страх и риск. Одна бутылка его вина сразу решит вопрос, чьи вина лучше: твоего отца или Баттисты. Если бы ты дого¬ ворилась с этим парнем, ни один гондольер не прошел бы мимо твоей лавочки. Аннина колебалась. Долгая практика в небольшой, но выгодной и чрезвычайно рискованной торговле, которую успешно вел ее отец, несмотря на бдительность и суро¬ вость венецианской полиции, подсказывала ей, что не сле¬ дует выдавать свои намерения совершенно незнакомому человеку, но в то же время ей не хотелось отказываться от сделки, сулившей выгоду. Джино, разумеется, не ска¬ зал ей, в чем действительно состоит его таинственное по¬ ручение, это было ясно, потому что слуге герцога святой Агаты нет необходимости маскироваться, чтобы разы¬ скать священника, но Аннина знала, что этот гондольер слишком хорошо к ней относится, чтобы подвергать' ее какому-либо риску. — Если ты думаешь, что один из нас может донести на тебя, — сказала она капитану, не пытаясь скрыть свои истинные намерения, — то Джино сможет разубедить тебя. Джино, поклянись, что меня нельзя заподозрить в вероломстве в таком деле, как это. — Позволь мне сказать несколько слов на ушко зем¬ ляку, — многозначительно сказал гондольер. — Стефано Милано, если ты мне друг, — продолжал он, когда они отошли в сторонку, — задержи девушку, поговори с ней, просто ради развлечения. — Может быть, мне предложить ей вино дона Ка- милло или вице-короля Сицилии, дружище? Этого вина на борту «Прекрасной соррентинки» сколько хочешь, хоть топи в нем весь флот республики. — Если даже у тебя нет вина, сделай вид, что оно у тебя есть, и подольше не уступай ей в цене. Займи ее хоть на минуту, скажи ей какую-нибудь любезность, чтобы она не заметила, как я спущусь в гондолу, а потом, ради на¬ шей старой и испытанной дружбы, проводи ее самым 36

любезным образом на набережную, самым любезным, как только сможешь, Стефано. — Я только теперь начинаю понимать тебя, — ответил уступчивый кацитан, поднося палец к кончику носа. — Я могу спорить с ней часами о букете того или иного вина или, если ты захочешь, о ее собственной красоте, но выжать из ребер фелукки хоть каплю чего-либо лучшего, чем вода лагун, было бы чудом, достойным самого святого Теодора! — От тебя больше ничего и не требуется, как только поговорить с ней о качестве твоего вина. Эта девушка не похожа на других, и я тебе не советую начинать с ней разговор о ее внешности, потому что ты можешь ненаро¬ ком обидеть ее. Она носит маску, чтобы скрыть свое лицо, которое не так уж прекрасно, как ты думаешь. Сообразительный калабриец весело и с видом неожи¬ данного доверия обратился к Аннине: — Джино поговорил со мной откровенно, и я на¬ деюсь, что мы поймем друг друга. Соизвольте, прекрасная синьора, спуститься в мою недостойную каюту; там нам будет удобнее вести переговоры к нашей взаимной пользе и взаимной безопасности. Хотя Аннина еще колебалась, она все же позволила капитану проводить себя до лестницы в каюту и, каза¬ лось, готова была спуститься туда. Но не успела она по¬ вернуться спиной к Джино, как он соскользнул в гон¬ долу, которая от толчка его сильной руки сразу же ото¬ шла настолько далеко от борта фелукки, что теперь спрыгнуть в нее было уже невозмояшо. Проделал он все это быстро, неожиданно и бесшумно, но зоркие глаза Ан¬ вины заметили исчезновение гондольера, хотя она уже не в силах была помешать ему. Не выдавая своего волнения, девушка позволила проводить себя вниз, словно все про¬ исходило так, как было решено заранее. — Джино говорил, что у тебя есть лодка, которой я смогу воспользоваться, чтобы добраться до набережной, когда мы кончим переговоры, — заметила она, не теряя присутствия духа, несмотря на уловку своего приятеля. — Зачем же лодка? Вся фелукка к вашим услугам, — галантно ответил моряк, когда они спустились в каюту. Очутившись наконец на свободе, Джино взялся за весло с удвоенной энергией. Легкая лодка, отклоняясь то в одну, то в другую сторону, ловко лавировала между 37

судами, избегая столкновений, пока не достигла узкого канала, отделяющего Дворец Дожей от более прекрас¬ ного классического сооружения, .где находилась тюрьма республики. Мост, что соединяет обе набережные, остался позади, потом над головой Джино проплыла знаменитая арка, та арка, которая поддерживает крытую галерею, ведущую из верхнего этажа Дворца Дожей в тюрьму и которая была так поэтично и, можно добавить, так пе- чальногтрогательно названа Мостом Вздохов, так как по ней проводили обвиняемых, когда им надлежало пред¬ стать перед лицом своих судей. Джино ослабил удары весла, и гондола подплыла к лестнице, нижние ступени которой, как обычно, захлесты¬ вали легкие волны. Джино спрыгнул на низкую плиту и, воткнув маленький железный багор на веревке в рассе¬ лину между плитами, оставил свою лодку под защитой этого ненадежного, но привычного крепления. Предпри¬ няв эту нехитрую предосторожность, гондольер быстро прошел под массивной аркой — водными воротами дворца и очутился в его огромном, но мрачном дворе. В этот час веселья, царившего на прилегающей к двор¬ цу площади, здесь было тихо и пустынно. Лишь одинокая женщина-водонос стояла у колодца и ждала, пока бас¬ сейн наполнится родниковой водой, чтобы зачерпнуть ее своими ведрами; от нечего делать она равнодушно при¬ слушивалась к гулу веселой толпы на площади. Часовой с алебардой расхаживал по открытой галерее на верхней площадке Лестницы Гигантов; и то здесь, то там под угрюмыми и тяжелыми сводами длинных коридоров дворца раздавались шаги других часовых. Ни одно окно не светилось в этом здании, которое служило символом таинственной власти, вершившей судьбы Венеции и ее горожан. Прежде чем Джино вышел из темного прохода, по которому шел, он заметил в противоположных воротах двух или трех любопытных;,они остановились и с интере¬ сом оглядели пустынный и внушительный дворец, наво^ дивший ужас на людей; а затем влились в беззаботную толпу, кружившую поблизости от этого тайного и беспо¬ щадного трибунала, ибо человеку свойственно бездумно веселиться даже на краю неизвестного будущего. Раздосадованный, что не нашел здесь того, кого искал, гондольер вышел вперед и, втайне надеясь, что он вообще избежит этой встречи, набрался храбрости и рискнул об* 38