все больше вытесняла новая финансовая и торговая бур¬ жуазия. Кунер всей душой ненавидел богатых выскочек, банкиров и коммерсантов, которые прибирали к рукам власть в стране. Хотя сам писатель указал в предисловии, что цель романа ^ политическая, современниками он не был по¬ нят в полной мере. Было принято считать, что «Браво», как и другие два «европейских» романа Купера, пред¬ ставляют собой осуждение политической системы Старого Света. В критике нередко встречалось утверждение, что Фенимор Купер, описывая мрачные стороны деспотизма в Европе, якобы мысленно противопоставлял этому де¬ мократический строй США, будто бы свободный от по¬ роков европейской системы. Не приходится говорить о том, что в начале XIX века, когда в Европе сохраняли господство старые монархиче¬ ские системы и еще живы были многие пережитки фе¬ одализма, по сравнению с этим американская буржуазная демократия имела несомненные преимущества. Однако, так как эта демократия была буржуазной, у нее были свои пороки, и это замечали вдумчивые иностранцы, посещав¬ шие США, как французский мыслитель А. Токвиль и ан¬ глийский романист Чг Диккенс, а также некоторые из самих американцев, Куцер принадлежал к числу тех американцев, кото¬ рые видели отрицательные стороны буржуазной демокра¬ тии в США. Об этом он не раз писал в своих публицисти¬ ческих произведениях. Но не только в них. Новейшие американские исследователи Рассел Кирк и Мариус Бюли убедительно показали, что «европейские» романы Купера написаны не столько с мыслью об европейских порядках, сколько как итог размышлений писателя о положении в его собственной стране. В глазах Купера самую большую опасность для США представляло установление власти финансовой и торговой буржуазии, ибо банкиры и купцы лишены каких бы то ни было моральных понятий и для них существуют только их коммерческие интересы. Власть они станут использовать исключительно в своих корыст¬ ных целях, В Европе Купер нашел образец такого буржуазного государства. Это ^ Венецианская республика. Купер со¬ вершенно прав в своем определении классовой природы Венеции, как одного из первых государств, где была уста- 807

повлена олигархическая власть финансовой и торговой буржуазии. Картина этого государства, воссозданная Купером, соответствует исторической правде. Писатель не уточнил времени действия романа, ограничившись укаг занием на то, что он описывает Венецию в период, когда это независимое государство еще сохраняло свою мощь, но уже начинало клониться к упадку. Исторически так было в конце XVI века и в XVII веке. Но для самого Купера историческая точность в данном случае несуще¬ ственна, ибо как подлинный художник он стремился к большим обобщениям и ему замечательно удалось обри¬ совать, что представляет собой общественно-политическая система, при которой власть сосредоточена в руках не¬ большой касты, бесконтрольно и безответственно управ¬ ляющей судьбами народа. Писатель очень выразительно показал, что вся политика государства определяется лич¬ ными интересами правящей клики. По страницам рома¬ на разбросано много глубоких суждений о несправедли¬ востях классового государства. Будучи подлинным, худож- пиком, Купер не ограничился рассуждениями, которые сами по себе интересны и значительны, но создал образ, воплотивший в себе все типичные черты того строя, ко¬ торый царил в Венеции. Это — сенатор Градеаиго. Купер характеризует его как человека «изворотливого и хитрого. Венеция казалась ему свободным государством, поскольку он сам широко пользовался преимуществами ее общест¬ венного строя; и хотя он был дальновиден и практичен в повседневной жизни, во всем, что касалось политической жизни страны, проявлял редкостную тупость и бесприн¬ ципность»; как сенатор он рассуждал человечно, если и но очень умно, о принципах правления, и было бы трудно даже в тот стяжательский век найти человека более убеж¬ денного в том, что собственность является не второстепен¬ ным, а главным всепоглощающим интересом цивилизо¬ ванного человека. «Он красноречиво разглагольствовал о честности, добродетели, о религии и правах личности, но, когда приходило время, действовать, все эти понятия сво¬ дились, у него к личным интересам... Ни один человек не убеждал себя более старательно н успешно в незыблемо^ сти всех догм, которые были благоприятны для его ка¬ сты, чем это делал синьор Градениго. Он был поборником законных прав, ибо это было выгодно ему самому...» (глава VI). 808

Яркая характеристика олигархического строя, в кото¬ ром власть принадлежит узкой клике избранных, дана Купером в XI и XVII главах романа. Купер обрушивает всю силу справедливого гнева против лжи и лицемерия правящего класса, который не стесняется в средствах для сохранения и укрепления своей власти. Такое го¬ сударство строится па всеобщем предательстве, на поли¬ цейском терроре, и хотя становится очевидным, что власть несправедлива, все делают вид, будто в Венеции царит всеобщее благополучие. Купер далек от иллюзии просветителей XVIII века, будто бы общество делится на порочных правителей и добродетельный народ. Эксплуатируемый и угнетаемый человек становится жертвой господствующих условий также и в моральном отношении. Социальная несправед¬ ливость и неравенство в распределении жизненных благ губительно влияют на нравственность всего народа. Как показывает Купер, тираническая власть развращает все общество, возбуждая в каждом желание стать деспотом, хотя бы в небольшой степени. «Одна из целей угнете¬ ния — создать своего рода лестницу тирании, от тех, кто правит государством, до тех, кто властвует хотя бы над одной личностью, — пишет Купер. — Тому, кто привык наблюдать людей, не надо объяснять, что никто не бывает столь высокомерен с подчиненными, как те, что испыты¬ вают то же на себе; ибо слабой человеческой природе при¬ суща тайная страсть вымещать на беззащитных свои оби¬ ды, нанесенные сильными мира сего» (глава XXIII). Если мы теперь вернемся к роману, то в свете сказан¬ ного многое станет ясней в отношении автора к различным персонажам. В Венеции, которую изображает Купер, власть принадлежит денежной аристократии, капитали¬ стам, и писатель относится с нескрываемым осуждением к правителям типа сенатора Градениго, которые превра¬ щают государственную власть в источник и средство сво¬ его личного благополучия. Но есть в романе другой ари¬ стократ, к которому Купер относится иначе, — Камилло Монфорте. Он для Купера представитель иной общест¬ венной среды. Это потомственный аристократ, представи¬ тель крупного землевладения, а Купер, как мы знаем, отличает таких людей от выскочек-наживал. Изображение народа в романе также отражает взгля¬ ды Купера, охарактеризованные выше. Взятые порознь 80Э

простолюдины, как правило, чаще бывают хорошими, чем плохими. Но, когда они оказываются все вместе, действия их по большей части бывают неразумными, благородные порывы толпы долго не удерживаются, короче — народа ная масса, как представляется Куперу, не обладает до^ стоинствами, необходимыми для того чтобы руководить жизнью общества. Мы уже знаем, что, создавая роман «Браво», Купер думал не только о прошлом, но и о современности, не только о Европе, но и об Америке. Его книга является осуждением олигархии капиталистов. Купер пророчески предвидел возможность утверждения в его стране власти банкиров и коммерсантов. Он стремился предупредить народ о том, чем это ему грозит, — созданием особого рода тирании, тирании, играющей в показную законность, делающей ложь и лицемерие первыми правилами поли- тики, а полицейский произвол — ее главной основой. Политический идеал Купера был своего рода патри¬ архальной утопией. Он мечтал о том, чтобы власть в го¬ сударстве осуществляли наиболее культурные люди, со¬ знающие свою обязанность перед народом, а народ, со своей стороны, сознавал бы свои обязанности перед иь сударством. Власть должна отвечать перед общественным мнением, и если во всех звеньях общества сверху до¬ низу утвердится истинная мораль, то это «не позволит государству превратиться в изъеденный продажностью механизм» (глава XXVII). При этом особенная ответст¬ венность ложится на власть имущих: «ответственность, являющаяся сущностью свободного правления, более чего- либо иного заставляет так называемых слуг народа следо¬ вать призывам своей совести» (глава XXVII). Благие пожелания, однако, не решают судьбы наро¬ дов, которые определяются сложным сочетанием общест¬ венных и экономических причин, Надежды Купера на возможность усовершенствования американской буржуаз¬ ной демократии ни в малой степени не осуществились. Старый, несколько наивный роман неожиданно оказался в XX веке животрепещуще современным. Конечно, Ве¬ неция XVII века по своему облику ничем не похожа па американские города-спруты XX века, но природа олигар¬ хической власти, в сущности, ничем не отличается, сколь¬ ко бы ни прошло веков и в какой бы стране она ни про^ явилась,; 810

«Браво» ^ произведение, полное протеста против дес¬ потизма несправедливой власти. Среди других книг Ку¬ пера эта более всего приближается к изображению траги¬ ческого. Подлинной трагедией является судьба венециан¬ ского браво — честного человека, запятнанного бесчестием и запутавшегося в хитросплетениях политики и личных интересов. Купер-художник и Купер-мыслитель предстает в этом произведении во весь рост. Эта книга достойна стоять в одном ряду с лучшими творениями писателя* А. А пикет,

ПОСЛЕСЛОВИЕ К РОМАНУ «МОРСКАЯ ВОЛШЕБНИЦА» Купер писал о своей «Морской волшебнице»: «Это, ве¬ роятно, наиболее наполненная фантазией книга автора». Действительно, в романе сплетаются история и роман¬ тика, быт и сказка. Идиллическим видением, будто ста¬ ринная гравюра, возникает на страницах романа старый Нью-Йорк с его патронами, губернаторами, купцами, бюр¬ герами. История возникновения Нью-Йорка весьма колоритна и отражает атмосферу авантюризма, характерную для эпохи подъема буржуазии. В 1626 году за яркие ткани, бусы и другие безделушки на сумму приблизительно в двадцать четыре доллара у индейцев был куплен голланд¬ цами остров Манхаттан, на котором сейчас расположен Нью-Йорк. Голландцы основали на острове город Новый Амстердам — центр голландской колонии Новая Голлан¬ дия. В 1664 году английский король Карл II пожаловал Новую Голландию своему брату, герцогу Йоркскому. То, что даримые земли принадлежат другому государству, не смущало щедрого дарителя. В том же году Новый Амстердам был отвоеван у голландцев и назван Нью- Йорком. Время действия написанного в 1830 году романа Ку¬ пера «Морская волшебница» обозначено автором точ¬ ками. Видимо, Купер хотел избежать хронологических стеснений и стремился получить возможность свободно оперировать историческими событиями. В одном из писем он сообщал, что действие романа происходит в 1711 году. Даже для куперовских времен эта эпоха была далеким 812

прошлым, туманным историческим преданием и тем более стала им для нас. Если бы житель современного Нью-Йорка перенесся на два с половиной века назад, странная и необычная кар¬ тина предстала бы его взгляду. Нью-Йорк того времени — небольшой, но оживленный городок с 5700 жителей. Это третий по величине город Северной Америки, уступающий Бостону с его 9 тысячами и Филадельфий с 6500 жителей. Почти все атлантическое побережье Северной Америки принадлежит Англии. Следы недавнего голландского владычества видны в Нью-Йорке всюду. Везде слышится голландская речь, на каждом шагу встречаются степенные голландцы в сукон¬ ных камзолах и голландки в длинных корсажах и пыш¬ ных коротких юбках; дома с острыми шпилями и крутыми крышами построены из разноцветных кирпичей, как и в Гааге или в Амстердаме. Действие романа Купера про¬ исходит в те времена, когда голландцы составляли боль¬ шинство городского населения. От голландцев осталась в их бывших североамерикан¬ ских владениях система патроната. Патроны были могу¬ щественными, всевластными владыками громадных зе¬ мельных пространств. Вот как описывает один историк этих корольков: «Патроны окружали себя пышностью и внушали трепет окружающим. Подобно маленьким мо¬ нархам, каждый из них имел свой флаг и герб; для обо¬ роны своих владений они создавали крепости, вооружен¬ ные пушками; гарнизоны этих крепостей составляли на¬ емники. Колонисты были лишь покорными вассалами; они являлись непосредственными подданными патрона и обязаны были приносить ему присягу на верность и службу». Куперовский патрон Киндерхука, чье поместье с его ста тысячами акров холмов и низин простирается от Гуд¬ зона до Массачусетса, — видный, но далёко не самый бо¬ гатый представитель этой голландской феодальной знати. Одни ван Ренссёлеры обладали 700 тысячами акров, но и это не было самым крупным владением. На улицах Нью-Йорка или в портовых тавернах, среди белых и черных, ведущих оживленные разговоры на че^ тырнадцати языках, встречаются необыкновенные, кра^ сочные, живописные фигуры, одетые в куртки с золотыми шнурами, с золотыми цепями на шее, с кинжалами у 813

пояса. Всюду они — центр всеобщего внимания. Народ с интересом прислушивается к их хвастливым рассказам о необыкновенных приключениях под всеми широтами, в далеких морях. Это пираты и контрабандисты. В экономике Нью- Йорка они играют крупную роль. Считается, что девять десятых нью-йоркских купцов вовлечены в сделки с кон¬ трабандистами. Миндерт ван Беверут, долгие годы веду¬ щий тайную ночную торговлю с Бороздящим Океаны, —. типичная для своего времени фигура. Контрабанда была одним из важнейших средств, к которым прибегала бур¬ жуазия американских колоний в борьбе с попытками ан¬ гличан задушить колониальную торговлю и промышлен¬ ность. Спустя шестьдесят лет эта борьба привела к восста¬ нию и завоеванию независимости. Знаменательно, что первая подпись под текстом аме¬ риканской Декларации независимости принадлежит куп^ цу — контрабандисту Джону Хэнкоку. Сетования Мин- дерта ван Беверута («Неужели мы рождены только для того, чтобы быть оружием их обогащения?! Дайте нам равные с ними законодательные права, дайте нам право самим устанавливать законы.., сама человеческая натура протестует против торговой монополии... Нелегко купцу поддерживать в своих подчиненных чувство уважения к законам, которые постоянно вызывают искушение нару¬ шать их») повторили бы за ним все его соотечественники* Но английское правительство стремилось заморозить эко¬ номическое развитие колоний, оно хотело навсегда сохра¬ нить за колониями роль источника сырья и рынка сбыта для предприимчивой, хищной и не желавшей делиться своими прибылями английской буржуазии. Один за другим шлет Лондон указы, налагающие сте¬ снения на промышленность и торговлю американских ко¬ лоний. Вот издается указ, по которому товары, направляю¬ щиеся из колоний в другие колонии или в Англию, разре¬ шается перевозить только на английских судах. Вот запре¬ щается вывоз шерсти, пряжи и шерстяных изделий из од¬ ной колонии в другую. Вот запрещается изготовление шляп в американских колониях. Вот запрещено строи¬ тельство там различных металлургических предприятий* 814