на я, как и все терзания грешной плоти, неизбежно закон¬ чатся в назначенное времн,Ла своем веку я пережил семь жестоких, кровавых войн и насмотрелся таких ужасов и жестокостей, что ни в сказке сказать, ни пером описать. — Жизнь сурово обошлась с тобой, друг мой, — робко прервала его женщина. — Пусть этот золотой принесет тебе еще хоть несколько хороших дней. Инвалид, ибо проводник был не только стар, но и хром, с благодарностью принял подаяние и был, видимо, столь поглощен разглядыванием монеты, что прекратил разговор. В глубоком молчании путешественники подошли на¬ конец к дверям дома, который искали. Проводник громко постучался в дверь, после чего ему было заявлено, что в его услугах больше не нуждаются. — Я знавал и более трудную службу, — ответил он, —= и знаю, что опытный моряк ни за что не отпустит лоц¬ мана, покуда не брошен якорь. А вдруг старая мадам де Лэси в отъезде или сам капитан не... — Молчи, сейчас мы все узнаем. Дверь отворилась, и на пороге появился человек со свечой в руке. Правда, швейцар этот на первый взгляд был не особенно приветлив. На всем его облике обозна¬ чался отпечаток, который нельзя ни стереть, ни создать искусственно: это был истый сын океана, а деревянная нога, поддерживавшая его крепко сколоченное, сильное тело, служила доказательством того, что он перенес мно¬ гочисленные опасности. При свете свечи лицо его казалось решительным, суровым и даже свирепым. Впрочем, он сразу узнал проводника и без всяких церемоний спросил о причинах «этого ночного шквала». Но вместо калеки ему ответила женщина, и робкий ее голос мгновенно смягчил сердце морского Цербера 1: — Раненый моряк просит гостеприимства и приста¬ нища у товарища по службе. Мы хотели бы повидать ка¬ питана Генри де Лэси. — Что ж, вы бросили лот в нужном месте, судары¬ ня, — ответил матрос, — это вам скажет и мистер Поль от имени своего отца и миледи, своей любезной матушки, 1 Цербер — в греческой мифологии чудовищный пес, стере^ гущий вход в загробное царство. 831

не говоря уж о сударыне бабушке, которая, к слову ска¬ зать, и сама не новичок в морском деле. — Конечно! — подтвердил юноша лет семнадцати, с красивым мужественным лицом, одетый в морскую фор¬ му, с любопытством выглядывая из-за плеча старого матроса. — Я доложу отцу о гостях, а ты, Ричард, поскорее приготовь им удобную комнату. Матрос поспешил выполнить приказание, отданное тоном человека, привыкшего командовать и отвечать за свои поступки. Ричард проводил их в небольшую гости¬ ную. Здесь носилки наконец опустили и через несколько минут отослали носильщиков; раненый и дама остались одни, если не считать грубоватого слуги, который, од¬ нако, оказал им такой теплый прием. Вскоре двери раство¬ рились, и появился уже знакомый нам юноша в сопро¬ вождении хозяев дома. Первым вошел пожилой, но еще статный человек, одетый в морскую форму капитана флота новых Шта¬ тов. Годы и лишения посеребрили его голову, но взгляд был ясен и походка тверда. Одна рука висела на пере¬ вязи — немое свидетельство недавнего участия в боях, — на другую опиралась дама, хотя и немолодая, но до сих пор сохранившая свежий румянец и блеск глаз — глав¬ ную красоту прекрасного пола. Шествие замыкала еще одна женская фигура; походка ее уже утратила былую легкость, но весь облик был ясен, словно тихий вечер по¬ сле бурного дня. Все трое любезно приветствовали незна¬ комку, тактично избегая расспросов о причинах ее ви¬ зита. Такая учтивость не была излишней, ибо неизвест¬ ной даме потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Это слишком очевидно было по той дрожи, которая сотрясала ее хрупкую фи- гурку; верно, не столько болезни, сколько горе сломило се. Она рыдала долго и безутешно, словно в комнате не было посторонних, и не пыталась начать разговор, пока дальнейшее молчание не сделалось неловким. На щеках ее горели лихорадочные пятна. Наконец, она вытерла глаза и обратилась к недоумевающим хозяевам дома. — Наш приезд больше напоминает вторжение, — ска¬ зала она, — но тот, чья воля для меня закон, пожелал, чтобы его привезли сюда. — Для чего? — спросил офицер, заметив, что голос ее прервался. 832

— Чтобы умереть,—сдавленным шепотом ответила она. Общее движение выдало изумление слушателей. Хо¬ зяин дома встал и, приблизившись к носилкам, осторожно раздвинул шторки и открыл их ранее невидимого обита¬ теля глазам присутствующих. Во взоре, с которым встре¬ тился его взгляд, еще теплилось сознание, но смерть уже наложила свою печать на лицо раненого. Здесь, на земле, жили, казалось, одни глаза; и, в то время как тело при¬ гвождено было к ложу бессилием последних минут, эти широко открытые глаза светились, даже сверкали умом и энергией. — Можем ли мы сделать что-либо для вас? — спросил капитан де Лэси после долгого и тяжкого молчания, ко¬ гда все стоявшие вокруг с горестью смотрели на мрачную картину прощания человека с жизнью. Улыбка тронула помертвевшие губы, и на лице вы¬ разилась нежность, которая странно и даже пугающе ме¬ шалась с глубокой грустью. Он ничего не сказал, но блу¬ ждающий взор его, переходя от одного к другому, оста¬ новился, словно зачарованный, на чертах старшей из: дам. Она ответила ему таким же пристальным, напря¬ женным взглядом; и столь велико было взаимное тяго¬ тение- этих двух людей, что его не могли не почувствовать все окружающие. — Матушка! — с нежностью воскликнул обеспокоен¬ ный офицер. — Что вас тревожит? — Генри... Джертред... — ответила мать, протягивая руки к своим детям и словно ища у них поддержки. — Дети мои! Двери ваши открылись перед тем, кто посту¬ чался в них по праву. В те страшные минуты, когда ис¬ сякает энергия души и слабость берет над нами верх, в минуты бессилия и телесных немощей с особой силой проступает то, чем одарила нас природа. Я читаю все это в угасающем взоре, в изможденном лице, в котором мало что уцелело, кроме' родных черт и фамильного сходства. — Фамильное сходство? — воскликнул де Лэси. — Кем же вам приходится наш гость? — Он брат мне, — ответила старая леди, роняя голову на грудь, словно это признание причинило ей столь же сильную боль, как п радость. Незнакомец, слишком ослабевший и взволнованный, чтобы говорить, радостным кивком подтвердил эти слова; 833

он по-прежнему не спускал с нее глаз, точно до по¬ следнего дыхания не мог оторваться от ее лица. — Брат! — с непритворным изумлением повторил дё Лэси. — Я знал, что у вас есть брат, но считал, что он умер еще ребенком. — Я сама долго так думала, хотя страшные подозре¬ ния часто терзали меня. Но сейчас нет места сомнениям. Я читаю правду в измученном лице умирающего. Нужда и горести разлучили нас. Каждый, наверно, считал дру¬ гого умершим. Слабым наклоном головы раненый снова подтвердил правоту ее слов. — Теперь тайна раскрыта. Генри, этот незнакомец — твой дядя, мой брат и бывший воспитанник! — Я желал бы познакомиться с ним при более сча¬ стливых обстоятельствах, — ответил офицер с прямотой моряка. — Но я рад видеть его в нашем доме. Нужда, во всяком случае, не разлучит вас больше. — Вглядитесь, Генри... Джертред, — добавила мать, закрыв глаза рукой, — лицо его должно быть вам знакомо. Неужели в искаженных чертах не узнаете вы того, кого некогда и страшились и любили... От изумления никто долго не мог произнести ни сло¬ ва, и все стояли, до боли в глазах вглядываясь в обо¬ стрившиеся черты. Внезапно глухой звук, вырвавшийся из груди незнакомца, заставил их вздрогнуть; однако ти¬ хие, но явственные слова его мгновенно рассеяли сомне¬ ния и растерянность. — Уайлдер, — сказал он, напрягая остаток сил,— я пришел просить вас о последней услуге. — Капитан Хайдегер! — вскричал офицер. — Красный Корсар! — прошептала младшая миссис де Лэси, невольно отступая назад. — Красный Корсар! — повторил их сын, подвигаясь ближе под влиянием непреодолимого любопытства. — Попался наконец! — буркнул Фид, ковыляя к но¬ силкам и не выпуская из рук щипцов, которыми ворошил угли в камине, чтобы оправдать свое пребывание в гости¬ ной. — Я долго скрывался, пряча свое раскаяние и свой позор, — продолжал умирающий, когда умолкли возгласы удивления. — Но война вывела меня из бездействия. Наша страна нуждалась в нас обоих, и оба мы служили 834

ей! Вы служили, как человек, ничем не запятнанный, мое же имя не должно было позорить наше святое дело. Пусть, вспоминая зло, содеянное моей рукой, люди по¬ мянут и малую толику добра, что я творил. Прости, се¬ стра... мать моя! — Да простит тебя бог! — с рыданием воскликнула миссис де Лэси, опускаясь на колени и воздевая руки к небу. — О брат, брат! Ты знаешь, в чем твое спасение и на кого ты должен уповать. — Если бы я этого не забывал, то сегодня носил бы свое имя с честью. Но... Уайлдер! — добавил он с неожи¬ данной силой. — Уайлдер! Глаза всех обратились на говорившего. В руке он держал сверток, который до этого служил ему вместо изголовья. Сверхчеловеческим усилием он привстал на носилках и обеими руками поднял и развернул над голо¬ вой полосатое знамя с многозвездным синим полем, и каждая черточка лица его засветилась страстным востор¬ гом и гордостью, как в дни его былой славы. — Уайлдер! — с безумным смехом вскричал он. — Мы победили! — Он упал навзничь и остался недвижим; и мрачное оцепенение смерти стерло улыбку восторга с его лица, подобно тому как тени облаков заслоняют жи¬ вой блеск смеющегося солнца.

ПОСЛЕСЛОВИЕ к роману «Ме р с ед е с из Кастилии, или Путешествие в Катай» «Мерседес из Кастилии» относится к «морскому циклу» романов Купера. Собственно говоря, правильнее было бы назвать этот роман не «Мерседес из Кастилии», а «Христофор из Генуи», ибо главный герой романа — Христофор Колумб. Роман «Мерседес из Кастилии» вышел в свет в 1840 году. Дата эта не случайна. Ведь за не¬ сколько лет до того, как Купер написал этот роман, «от¬ крыт» был... Христофор Колумб. Мы не оговорились. Великий генуэзец действительно был открыт в первых десятилетиях XIX века. Разумеется, о Колумбе знал весь свет и в XVI, и в XVII, и в XVIII веках. О нем писались книги, ему воз¬ двигались памятники, но подлинные документы, в кото¬ рых запечатлена его деятельность, покрывались «хроно¬ логической пылью» в архисекретных тайниках испанских архивов. Сменилось десять поколений смотрителей и сто поколений крыс., но и в 1550, и в 1650, и 1750 годах ничто не нарушало могильного безмолвия этих архивов. И лишь в самом конце XVIII века туда проник испанский моряк и историк Мартин Фернандес Наваррете. В 1825 году он опубликовал подлинные документы, относящиеся к путе¬ шествиям Колумба. Среди этих документов был договор («капитуляция») Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского с Колумбом, подписанный 17 апреля 1492 го¬ да; этим знаменитым договором Колумбу жаловался ти¬ тул «адмирала и вице-короля всех островов и. материков, которые он... откроет и приобретет... в морях-океанах». Фернандес Наваррете обнародовал один из наиболее цен¬ ных «колумбианских» документов — дневник первого пла¬ вания, ежедневные записи событий этого исторического путешествия. Дневник этот, правда, писан был не рукой 836

Колумба. То была литературная переработка подлинных его записей. Автором ее был великий гуманист, друг сы¬ новей и внуков Колумба, страстный защитник индейцев Бартоломе Лас Касас (1475—1566). Скажем в скобках, что основной труд самого Лас Ка¬ саса, его «История Индий» (Индиями до XVIII века в Испании называли все земли Нового Света), в котором описывались чудовищные зверства испанских колонизато¬ ров, пролежал в архивах триста двадцать лет и был опуб¬ ликован только в 1875 году. В 1826 году в Испании побывал и на месте ознако¬ мился с новооткрытыми материалами знаменитый амери¬ канский писатель Вашингтон Ирвинг. Спустя два года он издал книгу «История жизни Христофора Колумба». В те же годы в испанские тайные архивы допущен был Уильям Прескотт. Вероятно, мадридские чиновники ехидно по¬ смеивались, выдавая Прескотту пропуск. Прескотт был почти совершенно слеп, а работать в темных и сырых ар¬ хивах нелегко даже человеку с орлиным зрением. Но в 1838 году Прескотт выпустил в свет книгу «Исто¬ рия .царствования Изабеллы и Фердинанда», и тогда испан¬ ские власти уяснили истинный смысл поговорки «Хорошо смеется тот, кто смеется последний». Слепой Прескотт пе¬ рерыл «Гималаи» документов, многие из них собственно¬ ручно переписал и сделал новые открытия в архивном царстве. Поднята была трехвековая целина, обнажились глубо¬ кие пласты, о которых ничего до той поры не ведомо было историкам. Легендарный образ Колумба, такой неясный и далекий, внезапно приобрел реальные очертания. Купер с огромным интересом следил за деятельностью «архив¬ ных следопытов» и лично знал Ирвинга и Прескотта. Очевидно, именно Прескотт оказал на Купера решающее влияние. В первых главах романа Купер идет по следам Прескотта: действие романа, посвященного Христофору Колумбу, завязывается на канве сухих фактов, изложен¬ ных в «Истории Изабеллы и Фердинанда». А в тех главах, где описываются борьба Колумба за осуществление его проекта и плавание к берегам Нового Света, Купер сле¬ дует за Ирвингом и Фернандесом Наваррете. И, хотя ми¬ новало более ста лет с тех пор, как роман «Мерседес из Кастилии» вышел в свет, он совсем не устарел. Однако «колумбоведеиие» ушло далеко вперед, и не вина Купера, 837

если некоторые (и порой существенные) факты изложены им неточно или неверно. Невольные отступления от истины мы особо отметили в комментариях к этой книге. А чтобы ввести читателя в атмосферу той эпохи, когда жили и действовали герои «Мерседес из Кастилии», мы совершим небольшую экскурсию в Испанию конца XV века и попутно посетим родину Колумба Геную и королевство Португальское, где зародился его проект плавания в «Катай». Колумб появляется только в четвертой главе романа. Первые три главы — это своего рода пролог к роману, и действие в этих главах происходит в 1469 году, то есть за двадцать три года до того, когда выходит на сцену ве¬ ликий генуэзец. 1469 год — знаменательная дата в истории Испании. В тот год положено было начало ее объедине¬ нию: слиянию двух до той поры независимых коро¬ левств — Кастилии и Арагона. Политическая карта Пиренейского полуострова была в ту пору очень пестрой. Кроме больших королевств — Арагона на востоке, Кастилии в центре и Португалии на западе, — существовали еще карликовая держава Наварра в северо-восточной части полуострова и мавританское царство (эмират) Гранада на юго-востоке. В Кастилии, самом крупном королевстве, король не был хозяином даже в собственном своем дворце. Не только именитые феодальные магнаты, но и захудалые рыцари вели себя как независимые государи. Примерно такое же положение было и в Арагоне. «Солью земли» магнаты и рыцари стали по очень простой причине. Восемь веков на Пиренейском полуострове шла непре¬ рывная война. Война эта велась с маврами, потомками арабов и берберов, и называлась реконкистой — «обрат¬ ным завоеванием». Дело в том, что в начале VIII столетия арабы и берберы покорили всю территорию полуострова. Но уже в ту пору на севере Испании возникли очаги со¬ противления завоевателям, и эти очаги, постепенно раз¬ растаясь, дали начало северным испанским королев¬ ствам — Кастилии, Арагону, Наварре и Португалии. В XIII веке северяне основательно потеснили мавров: у них остались лишь юго-восточные области Испании. Реконкиста требовала от северных королевств постоян- рых и напряженных военных усилий, и естественно, что 838