– Так вам, считай, повезло, - заверил ее Армен.

Он помог матери и сестре выйти на лестничную площадку и подхватил свою ношу.

– Конечно, повезло, - поддакнул Арам, позвякивая новенькими блестящими ключами. – Весь город с балкона как на ладони. В ясную погоду можно даже увидеть Арарат. А главное – на верхних этажах воздух намного чище. Вся гарь там, внизу остается. – И, распахнув перед женщинами дверь, торжественно провозгласил: - Ну, вот она, ваша городская берлога. Добро пожаловать!

Изнутри пахнуло свежей краской и застоявшимся воздухом.

– Мы тут все к вашему приезду прибрали, - отчитался один брат. – Моя жена обед для вас приготовила.

– А моя – пахлаву испекла, - подхватил другой. – Вкуснющую. Грецких орехов и меда не пожалела.

– Сами-то где ж они? – поинтересовалась Сильвия.

– Седа на работе.

– А Анаид с детьми. Не везти же сюда весь выводок в день вашего приезда. Вам после такой дороги отдохнуть надо. Обжиться.

– Вид у квартирки довольно казенный, как в гостинице. Но это оттого, что в ней еще не жил никто, - заметил Арам. – Думаю, вы тут вдвоем быстро ей уюту придадите.

– А питаться как будем? – ворчала Сильвия, успевшая заглянуть за все двери, во все углы.

– Продуктовый магазин на первом этаже соседнего дома, - терпеливо ответил Армен. – И базар совсем рядом – одна остановка на автобусе. У вас очень удобный район. Все под боком. На первое время мы с Арамом все купили – продукты в холодильнике. Да успокойся, мам, освоитесь. В городе жить гораздо легче, чем в деревне. Здесь не нужно самим сажать картошку, выращивать хлеб, виноград, держать огород, доить корову. Здесь все можно купить в готовом виде. Главное, чтобы деньги были. А Ншан их заработает.

– Между прочим, получить готовую, обставленную квартиру в Ереване очень и очень сложно, - заметил Арам. – Иные тратят на это полжизни. А вам на блюдечке преподнесли. Так что живите и радуйтесь... Я попросил Седу подобрать для Ншан одежду.

– А ее чем плоха? Зачем деньгами зря швыряться?

– Надо, мама, - мягко возразил другой сын. – Здесь все иначе. Не как у нас на селе. Здесь по-другому живут, по-другому одеваются. Ншан должна соответствовать. Ведь не на рынке она работать приехала, а в солидном научном учреждении. Ты же не захочешь, чтобы за ее спиной шушукались, насмехались.

Ншан, казалось, не слышала ни слова из их разговора. Она беспомощно стояла посреди чуждого ей пространства, погруженная в собственные мысли. Арам взял ее за руку:

– Идем, сестренка, я тебе все покажу – кухню, ванную комнату, санузел. Не боись. Сама не заметишь, как привыкнешь.

– Да как же я жить здесь буду? Дома каждый закуток знала. Знала, где что лежит. А здесь... Где дверь? Где окно? Где кровать моя? Страшно мне, Арам.

Сильвия устыдилась того, что ее собственные страхи затмили необходимость, в первую очередь, позаботиться о Ншан, чтобы слепая дочь, как хрупкий саженец, безболезненно прижилась на новом месте.

– Милая моя... – Она прижала голову девушки к своей груди. – Не трави себя. Вместе осваиваться будем. Моей пары глаз нам на двоих хватит. Мальчики уйдут, мы с тобой потихоньку, шаг за шагом, не спеша все обойдем, пощупаем, потрогаем... Вон какую нам обстановку справили! Мебель блестит, как зеркало. Стены в голубеньких цветочках. На окнах занавески двойные...

– Занавески выбирали и вешали Седа с Анаид, - сказал Армен. – Они тут много чего сами сделали. Уж очень мы все обрадовались, что теперь близко друг от друга жить будем.

– Посадите меня, - жалобно попросила Ншан, сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

– Погодите. – остановила Сильвия бросившихся к сестре сыновей. – А ну-ка, дочка, сама попробуй. Как стоишь, два шага вправо. Как раз к столу и подойдешь. Давай! Смелее! Ты ведь у нас не хуже любой зрячей все вокруг чувствуешь.

– Так то ж дома, где все мне с детства знакомо. – Преодолев страх, Ншан сделала два шага и крепко вцепилась в полированную спинку стула. – Гладкий-то какой.

– Вот и молодец. Теперь сама садись.

На следующий день приехали сотрудники Симона Симоновича и увезли Ншан в институт, где ее ждало новое, еще более сложное испытание, связанное не с ее даром, и даже не с ее физической ущербностью. Там, за большим овальным столом собралось человек десять, нетерпеливо ожидавших прибытия незрячего чуда. Девушку ввели и усадили в центре стола.

– Как устроилась, Ншан? Довольна ли? – по-отечески дружелюбно осведомился Симон Симонович.

– Спросите у моей матери. Я мало что могу сказать.