Хоффер опять не стал спорить.

– Хорошо. Я дам вам чек, по которому в Палермо вам выдадут деньги хоть завтра. Но он будет выписан на имя полковника Берка, который будет держать банк, пока дело так или иначе не завершится. Мне нужна страховка против кого-нибудь, кто предпочтет синицу в руках.

– Весьма предусмотрительно с вашей стороны.

Берк просто кипел от ярости, но я, не обращая на него внимания, допил свой стакан. Роза поднялась, чтобы подать мне другой, а Хоффер сказал:

– Ну что, теперь можно поговорить о деле? Что вы намереваетесь предпринять?

– Вы уверены, что Серафино скрывается в Каммарате? – спросил я.

– Да, – кивнул он, – его пристанище определенно находится там. Вся информация, которую мне удалось собрать, подтверждает это. Как я полагаю, вы знаете эту местность?

– Я был там. Дикое место.

– Можете не объяснять. Мне пришлось ездить туда одному, чтобы заплатить первый раз.

– И вы встречались с ним?

– С Серафино? – Хоффер кивнул. – Вот как с вами. На мосту, где проходит шоссейная дорога, неподалеку от деревни, называемой Беллона.

– Как он выглядит?

– Я могу показать вам. – Он достал бумажник, вынул фотографию и протянул мне. – Удалось получить через одного знакомого в полиции. Наш друг проходил через их руки не один раз.

Это был типично полицейский снимок, который превращает человека в разновидность неандертальца, который способен, судя по облику, к изнасилованию, убийству и всему, что находится между.

Я покачал головой:

– Это фото ни о чем не говорит мне. Как он выглядит? Опишите его.

– Рост средний, сто шестьдесят пять – сто семьдесят. Темные волосы, длинные темные волосы. – Хофферу явно не нравился мой допрос. – У него одна из тех смуглых физиономий, которые встречаются здесь повсюду – арабская кровь сарацинов, как мне говорили. Типичный сицилиец.

– Похож на меня, не правда ли? – вставил я.

– Да, если хотите. – Он совсем не обиделся. – С тех пор, как была сделана фотография, Серафино потерял глаз. Когда я встретил его, он выглядел каким-то смешливым. Относился к делу, как к одной большой шутке.

Напряжение не покидало Хоффера: его правая рука сжалась в кулак, да так и осталась.

– Мне кажется, Беллона достаточно хорошее место, чтобы начать с него, – сказал я.

– Вы так думаете? – удивился Хоффер. – У меня сложилось впечатление, что большинство жителей деревни состоят в сговоре с бандитами вроде Серафино.

Я посмотрел на Берка.

– Ты будешь представлять туриста. А я сойду за наемного шофера.

– Подходяще, – кивнул он.

Затем я обратился к Хофферу:

– «Мерседес» не подойдет. Необходимо что-нибудь менее помпезное. Можете это организовать?

– Без сомнения. Еще что-нибудь нужно?

– Совсем немногое. Расскажите мне про девушку.

Хоффер озадаченно взглянул на меня.

– Про Джоанну? Я думал, что полковник уже сообщил вам все, что необходимо знать.

– Понимаете, мне бы хотелось послушать, что расскажете про нее лично вы. И как можно подробнее. Понимаете, в таких делах очень важно узнать побольше о главных действующих лицах и попытаться представить, как они могут повести себя в определенной ситуации.

– Да, да, понимаю, – одобрительно закивал Хоффер. – Итак, с чего же начать?

– Когда вы впервые встретили ее, например?

Это случилось, когда Джоанне было двенадцать. Двумя годами раньше ее отец скончался от лейкемии. Хоффер впервые увидел девочку вместе с матерью в Сент-Морице на Рождество; вскоре последовала свадьба и совместная жизнь, которая продолжалась до тех пор, пока жена не погибла в автокатастрофе. Это произошло во Франции четыре месяца назад.

– Насколько я знаю, девочка была далеко не подарок, – сказал я. – Не помогла даже смерть матери, не так ли?

Хоффер устало ссутулился, провел рукой по лицу и вздохнул.

– Подумать только, как же рано можно начать заниматься подобными вещами. Смотрите, Виатт, я все раскладываю для вас по полочкам. Когда Джоанне исполнилось четырнадцать, мать обнаружила ее в постели с нашим шофером, причем он не был первым. С тех пор от нее не было ничего, кроме неприятностей, – один грязный скандал за другим.

– Тогда почему вы идете ради нее на такие расходы?

Он удивленно посмотрел на меня, затем нахмурился, словно эта простая мысль раньше не приходила ему в голову.