– И ты считаешь это достаточной причиной?

– Я верю, что это так. – Дед пожал плечами. – Так было всегда. – Трость поднялась снова и уперлась мне в грудь. – Но ты, Стейси, из-за чего убиваешь ты? Из-за денег?

– Не совсем, – произнес я. – Из-за очень больших денег.

– Я могу дать тебе денег. Сколько захочешь.

– Именно это ты и делал на протяжении многих лет.

– А ты убежал.

– А я убежал.

Он серьезно кивнул.

– Около года назад я получил письмо от одного юриста из Штатов. Тебя пытались разыскать. Твой дед по отцу – старый Виатт – успел кой о чем подумать, лежа на смертном одре. Ты упомянут в его завещании. Сумма весьма приличная.

Я даже не разозлился.

– Пусть они вернут эти деньги индейцам.

– И ты не прикоснешься к ним?

– Смогу ли я переступить через могилу матери, как ты считаешь?

Сам того не замечая, я становился все более похожим на истинного сицилийца. Дед, несомненно, был весьма польщен.

– Рад слышать, что в тебе сохранились некоторые понятия о чести. А теперь расскажи-ка мне, почему ты здесь. Я не настолько льщу себе, чтобы думать, что ты вернулся на Сицилию только лишь для того, чтобы повидать меня.

Я подошел к графину и налил себе еще бренди.

– Просто зарабатываю на хлеб с маслом – ничего для тебя интересного.

Трость громыхнула в пол.

– Я задал тебе вопрос, мальчик, а ты будешь отвечать.

– Хорошо. Если это доставит тебе удовольствие. Берка и меня нанял человек по имени Хоффер.

– Карл Хоффер? – Дед слегка нахмурился.

– Да. Австриец, но говорит по-английски как настоящий американец. У него какие-то интересы в Геле, связанные с нефтедобычей.

– Я знаю, в чем его интересы. Что он хочет от тебя?

– Я думал, что мафия знает обо всем, – проговорил я. – Его приемная дочь была похищена несколько недель назад бандитом по имени Серафино Лентини, который удерживает ее в Каммарате и не отпускает, несмотря на то, что Хоффер сразу же уплатил оговоренную сумму.

– И тебе необходимо вернуть ее, не так ли? Ты и твой друг собираетесь пойти в Каммарату и привести девушку назад? – Дед рассмеялся этаким странным, жестким смехом, откинув назад голову.

– Эх, Стейси, Стейси. А я-то думал, что ты вырос.

Я аккуратно, чтобы не промахнуться, бросил свой хрустальный бокал в огонь и направился к двери. Голос деда, когда он выкрикнул мое имя, был зловеще-металлическим. Я обернулся, вновь превратившись в двенадцатилетнего школьника, которого застали за обламыванием веток в саду.

– Бокал был флорентийского хрусталя, семнадцатый век. Ты почувствовал себя лучше?

Я покачал головой:

– Прости.

Я не смог добавить ничего больше. А дед неожиданно рассмеялся.

– Этот Серафино Лентини – твой родственник по бабкиной линии. В третьем колене.

– Так ты его знаешь?

– Я не видел его много лет. Диковатый тип – застрелил полицейского, когда ему было восемнадцать, а потом ушел в горы партизанить. Когда его схватили, ему пришлось несладко. Ты слышал про «кассетту»?

В добрые старые времена при Муссолини это устройство часто применялось полицией для выпытывания признаний у самых трудных узников. «Кассетта» представляла из себя некое подобие деревянного ящика-рамы, к которой человека привязывали ремнями, чтобы тот не дергался во время пыток. Считалось, что она уже давно запрещена, однако что было на самом деле, оставалось только догадываться.

– И что же с ним проделывали?

– Обычный метод – каленое железо, после которого Серафино ослеп на один глаз, а потом ему раздавили яйца – лишили, так сказать, мужской гордости.

ЭТО СЛЕДОВАЛО БЫ СЛЫШАТЬ БЕРКУ.

– И как это на него повлияло? – спросил я.

– Да никак. – Дед взмахнул рукой. – Вот что. Не спускай с Хоффера глаз. Это очень жесткий человек.

– Миллионеры все такие. Именно так ими и становятся. – Я застегнул плащ. – Мне, пожалуй, пора. Завтра трудный день.

– Собираешься в Каммарату?

Я кивнул.

– Вместе с Берком. Мы прокатимся туда в качестве туристов, желающих осмотреть окрестности. Хочу сориентироваться на местности. Думаю, начнем с Беллоны.

– Владелец винной лавки – мэр этой деревни. Его зовут Серда – Даниэло Серда. – Дед вынул из нагрудного кармана шелковый носовой платок нежно-голубого цвета и протянул его мне. – Если покажешь ему это и скажешь, что ты от меня, то он окажет тебе любую помощь. Это один из моих людей.