Во всяком случае, городишко мне нравился. В те времена там еще сохранился старинный дух благообразности и полностью отсутствовала расовая напряженность, с которой сталкиваешься повсюду в Африке.

Человека, который содержал кафе «Огни Лиссабона», звали Куамбра. Это был тощий, бледный, как смерть, португалец с единственным интересом в жизни – к деньгам. Крайне неразборчивый в средствах для достижения этой цели, он, насколько я мог судить, повсюду имел «мохнатую лапу». Что бы вы ни пожелали, Куамбра мог достать для вас за определенную цену. В кафе был самый лучший выбор девочек на всем побережье.

Берка я заметил сразу, как только тот вошел в зал, – высокий рост и широкие плечи выделяли его среди массы посетителей. И, как мне казалось тогда, наиболее поражали в нем чувство собственного достоинства и скрытой силы, этакая могучая неторопливость, которая заставляет мужчин расступаться, даже в подобном месте. Тем более, что одет он был как отставной военный – охотничья куртка, галифе цвета хаки, войлочная шляпа и тяжелые армейские ботинки.

Рядом с ним сразу же возникла одна из девиц, стройная квартеронка с нежной золотистой кожей и таким гибким и податливым телом, что без труда заставила бы валяться у себя в ногах даже епископа. Берк посмотрел сквозь нее – не поверх нее, а так, будто бы девушки не существовало вовсе, и заказал себе пива.

Девушку звали Лола – мы были более чем хорошими приятелями, – и мне захотелось сказать незнакомцу, что тот упускает чертовски хороший вариант, но, возможно, меня успокоило виски. В то время я не очень-то привык пить, хотя алкоголь был ужасно дешев. Когда я поднял глаза, Берк стоял надо мной с кружкой пива в руке.

– Не стоит так накачиваться, приятель, – проговорил он, пока я наливал себе второй стакан. – Спиртное не доведет вас до добра, особенно в этом климате.

– За свои будущие поминки выпить просто необходимо.

Я полагал, что таков должен быть соответствующий ответ для крутого искателя приключений, которым я себя в то время считал. Я поднял стакан. Берк отсалютовал кружкой с пивом, хотя лицо его при этом оставалось бесстрастным. Первый глоток дался мне с трудом – я закашлялся и быстро поставил стакан на место, прикрыв рот рукой.

Лицо Берка не переменилось.

– Бармен сказал мне, что вы англичанин, – произнес он.

– Американец.

– По вашему произношению этого не скажешь.

– Свои лучшие годы я провел в Европе.

Берк отхлебнул пива.

– Тогда вы наверняка сможете сыграть «Жаворонка в чистом небе»?

– Как прикажете, сэр, – отозвался я и погрузился в чудесный мотив старинной ирландской песни.

Конечно, я был отнюдь не Джон Мак-Кормик, однако играл не так уж плохо. Во всяком случае, Берк серьезно кивнул, забыв на минуту о пиве.

– Неплохо, весьма неплохо для такого инструмента.

– Благодарю вас, – ответил я и стал разминать сигарету в пальцах.

– Пойду попрошу бармена, чтобы принес вам пива, – проговорил Берк. Он подошел к стойке, но через мгновение один из парней Куамбры положил руку ему на плечо. Перебросившись парой фраз, оба поднялись наверх.

Мимо прошла Лола, широко зевая.

– Теряешь такого клиента, – подмигнул я ей.

– Англичанина? – Лола сонно пожала плечами. – Мне иногда попадаются и такие. Это не мужчина. Серьезный во всем, кроме главного.

Она продефилировала дальше, а я сидел, наигрывая блюз, и размышлял над ее словами. Я был склонен считать, что в ней говорила уязвленная профессиональная гордость. Нельзя принимать мужчину чуть ли не за гомосексуалиста просто потому, что он не кидается на первую попавшуюся женщину – хотя я, честно говоря, не понимал, как можно пропускать любую такую возможность, сулящую одно из величайших удовольствий в жизни. Я рано познал женщин – вероятно, здесь сыграла роль моя сицилийская половина.

Закончив перебирать клавиши, я закурил. Почему-то в баре установилось странное затишье, которое иногда возникает в любой толпе. Разговоры сами собой стихли, и вся картина стала внезапно походить на сон. Я будто бы сидел где-то снаружи дома и смотрел сквозь стекло замедленное кино.

Что же я все-таки делал здесь, в самом сердце Черного Континента? Сквозь дым проступали лица: черные, белые, коричневые и вариации между ними – сборище подонков, неизвестно зачем собравшихся здесь...

Внезапно на меня накатило нечто вроде озарения. Образно говоря, я как бы взглянул на себя со стороны, но не на себя сегодняшнего, а на того, каким я вскоре должен был стать. Мне не очень понравилось то, что я увидел. Мне стало жарко, под мышками проступил пот. Я решил сменить рубашку. Тогда я просто не осознавал, что подсознательно искал предлог, чтобы подняться наверх.

Моя комната находилась на третьем этаже, апартаменты Куамбры на втором, а девушки располагались внизу. Как правило, наверху было тихо, ибо того требовал Куамбра, однако сейчас я помедлил в начале коридора второго этажа, потому что необычная тишина заинтриговала меня.

Когда я услышал голоса, то мне показалось, что они шли откуда-то издалека, и я двинулся по коридору, уловив чей-то раздраженный речитатив. Первая дверь вела в помещение, служившее прихожей. Я осторожно вошел и двинулся сквозь темноту к освещенной полоске приоткрытой двери.