1. Частное право представлено монистической моделью и трактуется соответственно как тождественное гражданскому праву. В специальной литературе на этот счет указывается, что «традиции и условности отождествляют частное право с гражданским». Согласно В.В. Ровному, ввиду уровня и особенностей развития частноправовой дуализм сначала не был воспринят в отечественном государстве. Кроме того, нормативная правовая регламентация в сфере торгового оборота до XIX в. осуществлялась у нас посредством общеправовых формально-юридических источников права. Это является весьма значительной предпосылкой единства отечественного частного права. В.В. Ровный при рассмотрении данного вопроса также отмечает, что «общепринятое рациональное деление системы права по предметно-отраслевому признаку наряду с полным или частичным отождествлением частного права с гражданским допустимы условно» [167] .

Так или иначе, при монистическом подходе торговое право не выделяется в качестве самостоятельной отрасли правовых норм и рассматривается как часть частного (гражданского) права. Монистическая модель частного права в вопросах позитивной правовой регламентации отдает приоритет торговым нормам в собственном смысле слова. Далее следуют иные гражданско-правовые предписания, а лишь затем торговые обычаи. Такая конструкция юридической регламентации и правового воздействия обусловлена двумя факторами: приоритетом специальной правовой нормы над общей и приматом писаного права над обычным [168] .

2. В системе частного права гражданское право занимает весьма обширное, можно сказать, центральное, но не исчерпывающее место. Иными словами – понятие частного права шире понятия права гражданского и, помимо последнего, включает в себя целый ряд правовых образований.

Подобное понимание частного права представлено дуалистической моделью (исторически увязывающейся со сбором морских торговых обычаев), а вопрос о соотношении гражданского и торгового права здесь опять-таки может решаться в двух базовых вариантах. По первому из них гражданское и торговое право рассматриваются как самостоятельные, обособленные (хотя, безусловно, и взаимосвязанные) элементы частного права. По второму – торговое право не трактуется в качестве самостоятельного системного элемента частного права: корреспондирующие нормы рассматриваются как составные иных правовых образований. Каких именно, зависит от того, какой «список частноправовых отраслевых наименований» выделяется тем или иным исследователем.

Таким образом, речь выше идет о так называемых «жестком» и «мягком» направлениях дуалистической модели частного права. Основное различие между ними состоит в том, что при первом применение гражданско-правовых положений к сфере действия торгового права допускается только в порядке аналогии; при втором же – значительное (если не преобладающее) число торговых правовых норм подпадает под предметное действие гражданского права. В любом случае, для дуалистической модели характерно одновременное действие как гражданского, так и торгового кодексов. Очень широко распространены названные систематизированные акты в государствах романо-германской (континентальной) правовой семьи, например в Германии, Франции, Польше, Чехии (а также в Японии) [169] .

В связи с представленными позициями, а также учитывая «обширность и постоянство» научного интереса еще и к вопросу о сочетании гражданского и хозяйственного права, небезынтересно отметить, что немецкая правовая наука, которую принято именовать «родоначальницей» теории хозяйственного права, также не дает однозначного ответа на вопрос о сущности, природе этого правового массива. Чаще всего его трактуют в качестве частно-публичного. При этом в рамках данного понимания выделяется еще два основных поднаправления. По первому их них хозяйственное право рассматривается преимущественно как часть права торгового. По второму – в самом интересующем нас правовом образовании выделяется два сектора: частное хозяйственное право и публичное хозяйственное право [170] .

Примечательно, что последнее деление, по сути, может быть приложимо к любому, более мелкому, нежели частный и публичный, правовому сектору. Фактически, оно способно трактоваться как деление правовых норм на частные и публичные (при условии добавления к таковым, в качестве «вершины пирамиды», тех положений, которые составляют и надсекторные, универсальные, общие, принципиальные правовые положения).

Таким образом, в качестве подытога стоит еще раз обратить внимание на то, что весьма жизненной и обоснованной, носящей именно основополагающий, структурный характер нам видится трехзвенная градация права, состоящая из таких «пирамидально выстроенных» компонентов, как: 1) «принципиальное», 2) частное и 3) публичное право. Эта конструкция вполне предполагает, что в ее рамках может быть произведено дальнейшее подразделение. Более того, с позиций «практического удобства» осуществление оного даже целесообразно.

2.2.2. Материальное и процессуальное право

Ранее мы уже отмечали, что в настоящее время (как, впрочем, и в иные временные периоды) обращение к проблематике систематики права является весьма актуальным; а также то, что такое положение обусловлено целой совокупностью факторов, особое значение среди которых имеет нечеткость, относительность и неоднозначность отраслевой конструкции системного правового ряда. Теперь же стоит сказать, что одной из составляющих данной области является и вопрос о материальном и процессуальном праве; об их содержании, взаимообусловленности, сходстве (ах), различии (ях) и системно-правовом «ранге».

Представляется, что в контексте надлежащего рассмотрения вопроса о содержании и сочетании материального и процессуального компонентов как составных подразделений системы права следует обратить некоторое внимание и на достаточно дискуссионный, с правоведческих позиций, вопрос о юридическом значении и соотношении понятий «процесс» и «процедура». Его решение позволит более четко установить наполнение, связи и «полюса действия» материальных и процессуальных правовых норм.

Правовой режим публичного социального функционирования предполагает не только провозглашение, но и реальную гарантированность прав и свобод физических лиц и их объединений. Это предопределяет необходимость не только в создании четких, последовательных и «прозрачных» процедур реализации (практического воплощения) таковых, но и социальную адекватность отражающих их юридических установлений, систематико-правовую «естественность» последних: ведь отсутствие компонентов осуществления приводит к фиктивности многих правовых норм (особенно вторичного, по своему генезису, характера). Это, в свою очередь, способно нивелировать их ценность и функциональную способность; «спровоцировать» оценку таковых в качестве «не работающих». Дефекты юридической реализации неизбежно становятся пороками правового регулирования (регламентации) в целом и проявляются в различных сбоях механизма его упорядочивающего (по своему предназначению) воздействия.