В целом такое же замечание может быть отнесено и ко взглядам В.Н. Протасова – одного из наиболее видных разработчиков теории юридических процесса и процедуры. Для него правовой процесс представляет собою только одну из разновидностей юридической процедуры. А именно ту, что направлена на выявление и реализацию материального охранительного правового отношения. Этим и предопределяется специфика характерных черт «профильного» процесса, представленных: 1) обязательным наличием в субъектном составе правового отношения публично-властного лица, 2) подробностью юридико-нормативной регламентации и 3) наличием некоего «особого механизма увязанности» с материальной позитивной правовой областью.

В свою очередь, понятие «процедура» выступает у ученого по отношению к «процессу» в качестве родового, имеющего более высокий уровень обобщения. В восприятии правовой процедуры преобладающее значение, согласно В.Н. Протасову, отдается именно ее процессуальному характеру. Сам же юридический процесс интерпретируется ученым в качестве категории, имеющей родовое значение для всех корреспондирующих материальных задающих (гражданской, арбитражной, уголовной и пр.).

Вместе с тем В.Н. Протасов указывает, что в специально-правовой плоскости подразделение процедуры представлено тремя группами (разновидностями): 1) материальной, 2) процессуальной и 3) правотворческой. Особенности каждой вытекают из специфики тех правовых отношений, реализацию которых соответствующие процедуры и «обслуживают». Таким образом, профильные, специально-юридические понятия – «процессуальная процедура» и «юридический процесс» – отражают у В.Н. Протасова одно и то же явление, но в разных срезах, аспектах. Поэтому причисление ученого к числу сторонников более широкого понимания процедуры носит, как представляется, относительный характер.

С.С. Алексеев, в свою очередь, указывает на то, что «юридический процесс – это не просто процедура, длящиеся, растянутые во времени юридические отношения, а особая процедура, которая является выражением специфических юридических режимов применения права» [174] . Здесь нельзя не согласиться с тем, что процедуры присущи не только процессуальным, но и материальным системно-правовым составляющим элементам. Как видится, процедурные нормы действительно могут и в ряде случаев должны содержаться не только в процессуальной, но и в материальной правовых областях (в том числе нормативного юридического толка).

Второй подход представлен позицией отождествления (по крайней мере, практического) процесса и процедуры в праве. Его представители используют оба понятия без разграничения смысловой нагрузки в отношении одних и тех же явлений; иногда правда, специально указывая на то, что проведение размежевывающей грани в рассматриваемом ими контексте не является необходимым. В качестве примера, демонстрирующего вторую позицию, можно сослаться на воззрения В.О. Лучина [175] , а ее недостатки вытекают уже из этимологии слов «процесс» и «процедура» (и выявляются посредством указания отличительных черт таковых).

Согласно третьему, и, как представляется, наиболее адекватному (в обобщенном восприятии), подходу, специально-юридическое понятие процесса наделяется по отношению к процедуре более широким значением. Процедура, соответственно, рассматривается в качестве части процесса. Для примера можно указать на воззрения А.Г. Пауля, трактующего юридическую процедуру как такой структурный элемент (компонент, часть, подразделение) одноименного процесса, который представляет собой совокупность процессуальных правовых отношений, выделяемых в рамках какого-либо определенного корреспондирующего производства на основании специфики «материнских» материальных правовых нормативных установлений и отношений. Негативным аспектом такой трактовки является то, что понятие процедуры увязывается здесь только с сектором процессуального права и, как следствие, полностью «выводится за границы» области, представленной материальными составными элементами системы права.

В свою очередь, по мнению В.А. Тарасовой, «процедура – это только начальная форма урегулированности в деятельности соответствующих органов, которая при наличии объективной необходимости может перерасти в форму, именуемую процессом.» [176] .

В.Н. Иванова при анализе правоустановительного действия указывает на то, что юридический процесс реализуется через серию процедур, наделенных свойством последовательности. П.И. Кононов в отношении административного процесса указывает, что таковой представляет собою внешнюю правоприменительную деятельность компетентных субъектов публичной власти по разрешению конкретных юридических казусов (случаев, дел), возникающих на основе разносодержательных материальных правовых норм и осуществляемых в допустимых, с позиций позитивной правовой регламентации, процессуальных несудебных формах (процедурах). В.Я. Яковенко отмечает, что содержательное наполнение у юридического процесса шире, нежели у правовой процедуры. Это обусловлено тем, что правовой процесс реализуется через конкретные одноименные процедуры (притом что каждая из последних складывается или как макро-, или как микропроцедура). Хотя процесс и процедура тесно связанны между собой, это не нивелирует их самостоятельного значения, не приводит к совпадению. В.Е. Кузнеченкова (базируясь на данных налогового юридического сектора) выделяет такие элементы процесса, как: 1) правотворчество; 2) правовая охрана (правоохранительный процесс); 3) юридические производства и процедуры. Сам же процесс она воспринимает в качестве системы объединенных общей телеологией и имеющих юридическое значение поведенческих актов. Достоинством данного видения является предполагающаяся им последовательность и закономерность юридического процесса.

При обращении к легальным установлениям можно обратить внимание на то, что и из них выводится более широкое, по отношению к процедуре, понимание юридического процесса. По общему правилу нормативное оперирование термином «процедура» акцентирует внимание на размежевании поведения, осуществляемого в рамках корреспондирующей части (т. е. самой процедуры), от деяний, характерных (типичных) для всего процесса в совокупности.

В качестве показательного примера в данном контексте принято указывать на Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)», в ст. 2 которого наблюдение, финансовое оздоровление, внешнее управление, конкурсное производство и мировое соглашение определяются в качестве процедур. Вместе с тем не менее интересные данные можно получить и из иных общегосударственных законодательных актов, в тексте которых наличествуют оба интересующих нас термина.

Так, например, Федеральный закон «О ратификации Договора между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о сокращении стратегических наступательных потенциалов» «говорит» о выполнении процедур в процессе реализации (выполнения) договора (ст. 3); акт этой же видовой принадлежности «О банках и банковской деятельности» «гласит» о процедуре реорганизации и нахождении кредитной организации в процессе таковой (ст. 23); отечественный закон «О третейских судах в Российской Федерации» определяет третейское разбирательство как процесс, а его правила деопределяет уже посредством термина «процедура» (ст. 2) [177] .