В отношении же отраслей законодательства следует отметить, что даже сами данные нормативного правового толка свидетельствуют о наличии среди них комплексных формирований. Таковы, например, водное, лесное или таможенное законодательство, основные массивы которых представлены соответствующими кодексами [279] . В этом смысле верно то, что «при объединении разнородного правового материала в научных и учебных целях нередко оправдано и выделение сфер правового регулирования. Но при этом нельзя забывать, что перед нами качественно иное явление: не подразделения в самом праве, не элементы системы, а построения, конструируемые путем внешней систематизации и существующие только в плоскости законодательной или научной систематики. Их, видимо, нужно называть «сферы», «зоны».» [280] . Так, «жилищное право в традиционном понимании – одноотраслевое, составная часть гражданского права», а жилищное законодательство, в свою очередь, отражает как гражданский, так и административный компоненты [281] .

Представляется, что именно ввиду наличия в законодательстве комплексных образований выделение отраслевой конструкции в праве , несмотря на многочисленные недостатки таковой, по-прежнему востребовано с ориентирующих, направляющих и нормотворцев, и правоприменителей позиций. И по этой же причине выделение самих комплексных отраслей права не носит конструктивного характера.

Обращаясь же к менее объемным, нежели отрасли, правовым образованиям, а именно – к институтам (права, законодательства), следует отметить, что выделение их комплексной (межотраслевой, смешанной, а еще точнее – интегрированной) разновидности в отраслевой конструкции не только законодательства, но и права представляется нам возможным. Это обусловлено допустимостью наличия в одной отрасли права (например, в праве гражданском) некоторого числа положений, по своей сущности принадлежащих к иной (допустим, к административной) отрасли, – но необходимых для расположения вне «своей» сферы, с целью полноты, последовательности и (или) простоты регламентации, познания и (или) изучения той отрасли права, в которую такие положения «переместили» (в нашем допущении – в гражданское право).

При этом само понятие правового института толкуется в юриспруденции также по-разному. Это предопределяется даже этимологией самого слова «институт» (от лат. institutum — установление, или учреждение), которым обозначаются и учебные, и научно-исследовательские заведения и учреждения, и «в широком смысле – элемент социальной структуры, исторической формы организации и регулирования общественной жизни; совокупность учреждений, норм, ценностей, культурных образцов, устойчивых форм поведения.» [282] . С этих позиций нельзя игнорировать аргументированное указание О.С. Иоффе на то, что «все в области права можно назвать институтом, начиная от самого права и кончая его единичными нормами». Этот же ученый отметил и возможность выделения еще и такого факультативного компонента отраслевой вариации системы права, как субинститут (или подинститут) [283] . Содержащие подинституты правовые институты затем стали называть сложными, а не содержащие, соответственно, – простыми [284] .

Так или иначе, учитывая условность юридической (да и иной) терминологии, только в общеориентирующем значении мы можем воспринимать указание С.С. Алексеева на то, что «если использовать термин «институт» для характеристики структуры права, то он приобретает точное, причем однолинейное значение». Тем более что и сам ученый тут же указывает на существующее исключение из обозначенного им же правила «однолинейности», представленное, по его словам, такими феноменами, как «комплексные отраслевые и межотраслевые институты, выражающие известное удвоение структуры на данном ее уровне» [285] .

Кроме того, стоит упомянуть, что именно у С.С. Алексеева представлена наиболее «обширная», «разветвленная», градация правовых институтов. По указанию самого ученого, «правовые институты имеют собственную классификацию, к которой наша общетеоретическая и отраслевая литература обращаются, к сожалению, весьма редко» [286] . Например, межотраслевые институты С.С. Алексеев отграничивает от смешанных. Под последними ученый подразумевает те отраслевые институты права, в которых содержатся отдельные положения иных правовых областей. Кроме того, С.С. Алексеев выделяет общие и специальные, регулятивные и правоохранительные, предметные и функциональные, а также процедурно-процессуальные, генеральные и сложные институты права.

В ряде случаев ученый указывает и на внутривидовое деление институтов права (правовых институтов). Например, общие институты права разделяются им на общезакрепительные и основные, комплексные – на отраслевые и межотраслевые. Отмечаются С.С. Алексеевым и виды объединений, ассоциаций правовых институтов. Это образования общие и предметные, а также подотрасли. Подобные градации, по нашему мнению, имеют классификационное, а не абсолютное значение. Они допустимы с позиций исследования юридической систематики, но не выявления структурных компонентов права. Некоторые из приводимых ученым примеров и сами по себе не представляются нам однозначными.

Так, по указанию С.С. Алексеева: «…при формировании… комплексных институтов нормативные предписания внешне объективируются одновременно в двух разноплоскостных юридических конструкциях. Так, юридические нормы, регулирующие подрядные отношения по капитальному строительству, должны быть квалифицированы одновременно в качестве подрядных норм, т. е. соответствующих юридической конструкции генерального института подряда, и в качестве норм хозяйственного договора.» [287] . Нам же, в свою очередь, представляется, что в приведенном примере речь идет не более чем о компиляции нормативных юридических проявлений системно-элементного правового состава, их ассоциации, а не «удвоении» структуры права.

Иную трактовку конструкция межотраслевых институциональных элементов получила у Ю.К. Осипова. По мнению этого специалиста, «каждая определенная часть норм, составляющих такие институты, принадлежит к какой-либо одной определенной отрасли права, но, как всякое отдельное, неполно через присущие им и нормам других отраслей общие черты входят в состав общего, т. е. межотраслевых и общеправовых институтов.» [288] . Исходя из контекста работы, в последнем случае автор употребляет термин «межотраслевой институт» в надотраслевом, укрупненном (относящемся одновременно к нескольким отраслевым подразделениям) значении. Но в высказывании исследователя все равно до конца непонятен следующий момент: каким образом межотраслевой институт может составлять (пусть даже частично) самого же себя (т. е. опять-таки межотраслевой правовой институт)? Можем только предположить, что в первом случае речь идет о «собирательном» образовании институционального, а во втором – более крупного уровня.