Чепец барыни съехал на левое ухо, а панталоны безобразно несвежие, словно в них земли трясение.

Анатолий Борисович придирчиво оглядел жену, мысленно укорил её и пожурил за несвежий вид, но недовольства не показал, потому что культурный человек, оттого, что – майор в отставке:

— Полноте, душа моя, Авдотья Никитична!

Нам ли чрезвычайно волноваться по поводу Московских потрясений.

Мы живем по своему дзэну, и никакие обстоятельства не заставят меня сменить его на трясение земли в Москве, где медведи по улицам бритые разгуливают.

— Эка, батюшка! – Авдотья Никитична покосилась на пляшущую и взвизгивающую Глашку. — Земли трясения…

— Славная вы, матушка, – Анатолий Борисович с досадой отставил стакан с наливкой, словно провожал молодость в сабельный поход, – но неспокойная, как свинья без кормежки.

Истинное трясение в искусстве – Глашка: трясется, потрясает, и телеса её трясутся – вот трясение, подобного в Москве не видывали!

Дзэн!

ЛУЧИСТОСТЬ

Известная в светских кругах балерина Эвка Мирековна Новак в холодной Москве чувствовала себя неуютно, а в Санкт-Петербурге – подавно, словно в лиф подложили снега.

Но в Польсце денег нет, поэтому Эвка терпела и холод, и грубости пьяных мужланов, и нравственный разврат эстетов, похожих на палки.

Эвку Мирековну охотно приглашали на увеселительные вечера по поводам и без поводов – так охотник любуется уткой.

Балерина посещала мероприятия, танцевала балет (иногда и без одежд), получала деньги за танцы, но хулила устроителей веселья, словно рубила сук, на котором сидела.

— Невежи! Настоящего балета не видите за пьяными грезами!

Вам бы скотское, а не возвышенное птичье!

Однажды, на пирушке в Думе по поводу принятия закона о Возлияниях, Эвка Мирековна перебрала бургундского и излишне ретиво хулила Депутатов, словно они виноваты в падеже свиней в Польсце.

— Ишь, как вас мой танец разобрал, до трясения рук!

Женились бы на приличных девушках, как я, а не на ваших безграмотных бабах, которые ногу выше головы не поднимут, словно ТАМ заклинило.

В балете не смыслите и в балеринах, а в законы лезете, как шелудивые псы в холодильник за колбасой.

Одни депутаты потешались и смеялись над журьбой Эвки Мирековны, другие не замечали пьяную балерину, но находились и те, кто осуждал её слова, словно Эвка не пьяная балерина, а член английского Парламента.

Депутат граф Семенихин Федор Иванович вознегодовал и даже толстыми ножками топал, как пьяный извозчик:

— Извольте любить нас, пани балерина!

Мы вас пригрели, накормили, напоили, денег дали, а вы буяните и поносите нас, как дворовых крестьян.

Из милости вас терпим, хотя вы уже старая для праздников, ищИте себе пристанище в богадельне, где на сто стариков один зуб.

Старички оценят ваши гадости, хотя вы уже не лучитесь весельем!— граф махнул рюмку водки, будто назойливую пчелу отгонял.

Балерина Эвка Мирековна тотчас упала в обморок, но так как её никто не поднимал — Государственные люди не обращают внимания на падеж одной балерины, Эвка Мирековна поднялась и в слезах пошла в будуар (одежды забыла).

В будуаре балерину нагнал депутат радикал граф Сергей Миронович Антакольский, похожий на белую зиму в Ярославской губернии.

Сергей Миронович посадил обнаженную Эвку на колени и успокаивал словами медовыми – так палач успокаивает козу:

— Полноте, пани Эвка, не рыдайте, как корова на сносях.

Граф Семенихин Федор Иванович — Государственная душа, умнейший человек, но в балеринах только в молодых толк знает.

Вы же – зрелая, но ещё – ОГОГО!

— Но он сказал, что я не лучусь весельем! – пани Эвка с благодарностью приняла от графа Сергея Мироновича кредитный билет.

— Морщинки в уголках ваших глаз лучатся, извольте к зерцалу!

— Значит, лучусь! Дзэн! – Эвка успокоила своё самолюбие, и даже польщена в некоторой степени – так солдат радуется пощечине генерала.

НЕБЫЛИЦЫ

В Английском клубе на Тверской отдыхали после трудного дня графья, князья и другая знать – так рыбы караси собираются около кормушки.

Граф Одоевский Петр Николаевич только что прибыл из заморских стран и после дзэна с упоением рассказывал о путешествии, даже домой еще не заглянул (где его ждал сюрприз – графиня изменила с поручиком Рогожиным).

— Представьте, господа и судари, – граф Одоевский Петр Николаевич в волнении потирал потные ручки, словно муку пересыпал, да запачкался, – рыбачу на ихней реке, а по реке покойник плывет натуральный!