Тогда же деникинские сторонники попытались оказать воздействие на пришедшие с Украины формирования или же создать под этой маркой свои, но Краснов сразу же пресек эти попытки, отдав приказ, что «некоторые узко-партийные круги» пытаются формировать свои дружины, но все они, за исключением Южной армии (штаб — Кантимировка), Астраханской армии (штаб — Морозовская) и Русской народной армии (штаб — Михайловка), должны в три дня покинуть пределы Всевеликого Войска Донского87*.

Запоздалая идея немцев о походе на Москву в жизнь не воплотилась. Военный крах Германии был очевиден, и Краснов не стал ввязываться в эту авантюру. 31 октября в германское Министерство иностранных дел поступило сообщение: «Ввиду неустойчивого политического положения в Донбассе Краснов не может предоставить своих казаков для наступления против

большевиков, так как они нужны ему для поддержания порядка в своем районе, не говоря уже о том, что казаки не захотят оставить свою область»880.

В ноябре, когда Германия потерпела поражение, Южная армия попала в еще большую зависимость от Краснова. Формально она была независима от Дона, но ясно было, что хозяин в ней не командующий генерал Н.И. Иванов, человек с «несколько расстроенными умственными способностями», как высказался о нем Краснов, а сам Донской Атаман. Кроме того, в ноябре 1918 года в связи с болезнью Н.И. Иванова Южную армию возглавил генерал-майор Н.П. Щербаков (бывший командир 6-го уланского полка старой армии). И Краснов вскоре, выступая в Таганроге, взял на себя задачу освобождения России от большевиков и занятия Москвы, все это в качестве верховного вождя Южной Российской армии881.

Первые же вторжения на территорию великорусских губерний русских монархических и казачьих частей — своего рода генеральная репетиция деникинского похода — показали обреченность этой идеи. В обращении к «Русским людям Воронежской. Тамбовской и Саратовской губерний» донское командование заявило: «Мы идем не для насилий, мы только хотим, сбросив власть комиссаров окончательно, помочь вас сделать то же... На Дону мы сами решаем свои дела, а большевики разогнали ваших и наших выборных в Учредительное собрание и до сих пор не созывают его»882. Генерал Семенов, военный губернатор Воронежской губернии руководствовался при управлении законами Всевеликого Войска Донского как «наиболее отвечающими укладу русской жизни»883. Однако жизнь все ставила на свои места. В Богучарском уезде Южная армия восстановила старшин и старост и стала взимать земские налоги за 1917 и 1918 годы884. Сами белогвардейцы характеризовали отношение Южной армии к крестьянам как «ужасное»885. Дружины воронежских крестьян, выступившие было против советской власти, при вступлении в их места монархических отрядов Южной армии разбегались886 . Так, по сведениям самих донцов, в Бутурлиновке осенью был отряд добровольцев в 10 тысяч человек, но из-за поведения Южной монархической армии осталось несколько сотен887 .

Поэтому добровольческие отряды из местных повстанцев, примкнувшие к донцам, не всегда передавались в состав Южной армии, так 7 (20) октября Краснов и Поляков дали телеграмму командующему Северным фронтом генералу М.М. Иванову: «Добровольческие отряды передайте на усиление Южной армии, оставив их там для работы, где признаете нужным». Резолюция Иванова 8 (21) октября: «Передать на довольствие в Южную армию, а оставить в нашем распоряжении».

Еще одной бедой для донцов стало то, что Южная армия попыталась проводить самостоятельно агитацию и пропаганду. Краснов вынужден был телеграфировать генералу Алферову: «Прекратить всякие занятия политикой, запретить Бармину (с 10 сентября 1918 года — штаб-офицер для особых поручений при Воронежском генерал-губернаторе. —А.В.) пропаганду, не отвечающую действительности. Предложите Южной армии заниматься очисткой Воронежской губернии от большевиков, а не вздорными сплетнями». В целом остается открытым вопрос, чего больше было в деятельности Южной армии для Дона — пользы или вреда.

Кроме частей Южной армии в это время на Дону формировался из неказаков Чугуевский уланский полк (приказ № 1501 от 12 ноября) и планировалось начать формирование Черниговского гусарского полка «в виду наличия офицеров этих полков»888 . Впрочем, офицеры-черниговцы, возрождавшие свой полк в составе Добровольческой армии, об этой попытке не упоминают 889 . С. Голубинцев вспоминал, что 6 октября 1918 года в Новочеркасске решено было возродить Изюмский гусарский полк890.

Естественно, конные и кавалерийские полки формировать было труднее, чем пехотные. Поэтому гораздо быстрее, чем гусарские и уланские полки, были сформированы пехотные части — Астраханско-Поволжский полк из крестьян Астраханской губернии деревень Цаца, Райгород, Дубовый овраг (к югу от Царицына), 1 -й и 2-й Царицынские ударные батальоны из пленных (сформированы в Нижне-Чирской, 1-му придана конная сотня из казаков).

Раздел IV

БОИ ДОНСКОЙАРМИИ ПРОТИВ РЕГУЛЯРНОЙ КРАСНОЙ АРМИИ

Глава 17

ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1918 ГОДА

По созданной самим Красновым хронологии борьбы донских казаков с большевиками наступил второй период: «народная война казачьей народной армии против Красной рабоче-крестьянской народной армии за целость своих станиц»891. Белое командование отмечало, что с июля 1918 года (старого стиля) у красных наблюдалось «увеличение и переустройство армии на общевоинских началах»892 .

Привыкшие к эшелонной войне красные войска не были способны к полевым операциям вдали от железной дороги. 20 июля 1918 года командир украинской бригады Р.Ф. Сивере докладывал Троцкому: «Отсутствие достаточного обоза затрудняет снабжение войск и ставит в безвыходное положение части фронта, удаленные от линии железной дороги до 60 верст...»893 .

То, что казаки местами сбили красногвардейцев с железной дороги, заставило последних организовать обозы и начать правильную полевую войну.