Вторую машину вытащили уже, быстрее, с помощью лебедки. Потом танкисты отбуксировали оба танка. А на Кировском заводе рабочие быстро привели их в порядок, и уже через несколько дней КВ эти вернулись в строй.

Не обходилось и без курьезов. В полосе 23-й армии финны многократно пытались взорвать некоторые наши доты. Попытки эти кончались для них плачевно: каждый раз они оставляли возле наших укреплений семь — десять трупов своих солдат. Но и нашим разведчикам проникнуть в глубину финской обороны тоже не удавалось.

Командующий армией А.И. Черепанов попросил однажды выделить ему для участия в ночном поиске саперов-разведчиков из 106-го инженерного батальона, прославившегося по всему фронту своими дерзкими вылазками в тыл неприятеля. Саперов повел в разведку заместитель командира батальона старший лейтенант И.И. Соломахин. Разведчик он был многоопытный, но на сей раз страшно оконфузился: вернулся не только с пустыми руками, а и с голыми ногами. Случилось это так. Между нашими и финскими боевыми порядками разведчики столкнулись с равновеликой разведгруппой противника. Завязался рукопашный бой. Соломахину удалось оглушить ударом автомата вражеского солдата. Но тут он сам попал в ловушку — наступил на малозаметную проволочную сеть и упал. Пока поднимался, оглушенный им финский солдат очнулся и сам поволок Соломахина к неприятельским окопам. Старший лейтенант не растерялся и всадил вражескому разведчику нож в бок. И тут только ощутил, как замерзли ноги. Глянул, а на них нет валенок, — видно,

застряли в сети-ловушке. Так и пришлось Соломахину налегке прыгать через сугробы.

Незаметно пришла весна и принесла нам новые хлопоты. Надо было очищать дворы, улицы, скверы, парки от всяческих отбросов. При тщательном осмотре обезлюдевших, заваленных снегом и залитых водой квартир и убежищ нередко наталкивались на трупы. Зимой они лежали закоченевшими и никому, собственно, не мешали, но, когда стало пригревать солнце, неубранные трупы и различные нечистоты могли стать источником опасных эпидемий.

По призыву партийных и советских организаций ленинградцы дружно поднялись на борьбу и с этим опасным злом. К концу марта на очистке дворов, улиц и запустелых домов работали триста тысяч человек.

А фашистские завоеватели продолжали свое черное дело — истребление мирного населения. Днем и ночью город подвергался новым и новым варварским обстрелам и бомбардировкам с воздуха. В январе в жилых кварталах разорвалось около трех тысяч тяжелых снарядов, в феврале — около пяти, в марте — семь с половиной тысяч.

К сожалению, наше противодействие врагу в этом отношении носило пока пассивный характер. Для действенной борьбы с его осадной артиллерией необходимо было расходовать ежемесячно по крайней мере десять-двенадцать тысяч снарядов крупных калибров. А мы получали их не больше двух с половиной тысяч.

Положение стало несколько улучшаться, когда начальником штаба артиллерии фронта стал полковник Г.Ф. Одинцов. Энергичный и деятельный, Георгий Федотович централизовал управление огнем всех тяжелых систем и сумел по-хозяйски распорядиться дефицитными боеприпасами.

ГЛАВА ШЕСТАЯ НОВЫЙ КОМАНДУЮЩИЙ

В штабе фронта к весне 1942 года сложился дружный, опаянный коллектив. И душой его был, конечно, генерал-майор Д.Н. Гусев. В отношениях с начальниками родов войск и служб Дмитрий Николаевич соблюдал, как у нас говорили, принцип «открытых дверей». У Гусева практически не хватало времени на персональные разговоры с нами, а у нас не было надежды дождаться, что он освободится когда-нибудь от телефонных и телеграфных переговоров, от шифровок и карт. Поэтому, как я уже отмечал, мы чаще всего собирались у него «скопом». Особенно людно в кабинете начальника штаба бывало часов в шесть утра. Это время по фронтовым понятиям считалось примерно концом «рабочего дня».

Дмитрий Николаевич тщательно скрывал ото всех, что у него болят ноги. Был всегда оживлен, деятелен, а главное, приветлив. Казалось, он радовался приходу любого из нас. И только когда в кабинет набиралось слишком уж много посетителей, Гусев вынужден был порой «спасаться бегством».

— Подходящая собралась семейка, — говорил в таких случаях Дмитрий Николаевич, поднимаясь из-за стола. — Ну вот что, други мои, разберитесь здесь пока между собой сами, а я тем временем к товарищу Жданову схожу.

И мы начинали «разбираться». Новый командующий артиллерией полковник Г.Ф. Одинцов, новый командующий ВВС генерал С.Д. Рыбальченко, начальник оперативного отдела генерал А.В. Гвоздков уточняли обстановку, договаривались о порядке взаимодействия войск. Все мы сработались настолько, что с полуслова стали понимать друг друга. К моменту возвращения Гусева у нас обычно было уже готово согласованное решение по всем вопросам. Начальнику штаба оставалось только либо подтвердить его целиком, либо внести отдельные поправки в наши планы и проекты срочных приказов.