Должны ли существовать богатые и бедные?

Этот вопрос возникал у Клары еще в детстве. На раздумья наталкивала но только бедность ее семьи, но и вся жизнь тогдашнего Лейпцига. Это был город с сильно развитой промышленностью, со всеми противоречиями и конфликтами, которые принес с собой бурно развивающийся капитализм, подлинный центр немецкого социал-демократического движения. Здесь возникло мощное рабочее движение. В Лейпциге жили Август Бебель и Вильгельм Либкнехт, здесь выходил «Форвертс», центральный орган социал-демократической партии, оживленно обсуждались наиболее злободневные социальные проблемы. Клара вела долгие беседы со своей подругой Варварой. Особенно их интересовал вопрос о противоречиях между классом бедняков и буржуазией. Да и на занятиях в институте нередко обсуждалась эта тема. Как правило, дискуссия по социальным проблемам начиналась по инициативе Клары.

Но от своих учителей она не получала ответа на волнующие ее вопросы. Августа Шмидт, родившаяся и воспитывавшаяся в богатой семье, придерживалась буржуазных взглядов. И хотя она делала много добра окружающим, но полагала, что богатые и бедные всегда были и будут и единственное, что могут сделать люди ее круга, это в меру своих сил и возможностей облегчить нужду и страдания бедняков. Разочаровалась Клара и в Луизе Отто-Петерс, которую глубоко уважала и впоследствии характеризовала как наиболее крупного руководителя немецкого буржуазного женского движения. От нее она также не могла получить ответа на волпующие ее вопросы. Эта женщина, которая во время революции 1848—1849 годов входила в группу социалистов-утопистов и в своих пламенных речах клеймила эксплуатацию работниц, впоследствии отказалась от своих взглядов.

Луиза Отто-Петерс не смогла осмыслить ход общественного развита», прийти к марксизму и связать свою судьбу с социал-демократией. Главную и единственную цель жеп-Щины она усматривала в получении образования и профессии. И хотя Отто-Петерс возмущалась эксплуатацией работниц, она считала незыблемыми основы капиталиста-веского строя и не видела иного выхода, кроме создания для работниц социалыю-культуриых учреждений, В остальном, по ее мнению, следовало апеллировать к «христианской совести» предпринимателей.

На занятиях в институте Клара не могла получить ответа па волнующие ее вопросы. Она стала жадно читать социал-демократические газеты, которыми ее снабжал один из друзей брата Артура. Длительное время Клара понимала далеко не все, но она уяснила суть: здесь открыто высказывалась мысль, что источником богатства одних является несправедливо присвоенный труд других, что рабочие не ждут христианской любви к ближнему, а требуют справедливости и готовы за нее бороться. Капиталистическое общество, которое ее родители и учителя рассматривали как нечто вечное, хотя и требующее определенных реформ, здесь объявлялось идущим к неизбежному упадку и гибели. В газетах содержался призыв к борьбе за новый общественный строй, в котором не будет более эксплуатации человека человеком. В них честно и ясно говорилось, что рабочие под водительством собственной партии должны завоевать государственную власть, чтобы установить этот строй.

Для Клары, тщательно оберегаемой в семье от всяких «вредных» влияний, все эти ниспровергающие и разрушающие идеи были новыми. Они открывали ей глаза на мир, доселе от нее скрытый, воспламеняли ее воображение и душу, от природы склонную к душевному подъему. Она приносила с собой новые идеи и мысли в институт и там выступала со страстной их защитой. Толково, остроумно и темпераментно — так отзывались позднее учителя о ее выступлениях на институтских занятиях.

Ее мысли носили вначале туманный и несколько сумбурный характер. По определению Клары, они представляли тогда смесь анархизма и псевдореволгоционности, как это часто имело место в среде мелкобуржуазной молодежи. Учителя были потрясены глубокой убежденностью, с какой эти мысли высказывались Кларой, тем бурным протестом и возмущением, которые чувствовались в ее словах.

В первую очередь была сильно огорчена директор, которая к горячим поздравлениям с успешным, окончанием института сочла необходимым присовокупить и предосте-рсжепие. Смысл его заключался в том, что Клара, пока есть еще время, должна «одуматься и свернуть с опасного пути», на который она, видимо, собирается вступить.

Но молодая девушка уже тогда была на голову выше своих наставниц, и час ее окончательного вступления на этот путь был гораздо ближе, нежели те могли предположить. Клара Эйснер сама неизбежно нашла бы дорогу к партии Августа Бебеля, но этот процесс значительно ускорился благодаря человеку, который еще в институтские годы вошел в жизнь Клары, помог внести ясность в мир ее дум и стремлений.

Осип Цеткин

Эмигрант из царской России, немногим более тридцати лет. Худощавый, темноволосый, ходил слегка сутулясь. На его лице оставили свои следы борьба, лишения и болезни. Его руки от постоянной работы были загрубелыми и натруженными. Одевался всегда просто. Когда он начинал говорить о страданиях народа, изнывающего под жестоким гнетом царского самодержавия, о борьбе русских революционеров, его голос становился гневным и страстным, одухотворенное лицо еще больше оживлялось.

С Осипом Цеткиным Клара познакомилась в кружке русских студентов, в который ее ввела Варвара. От друзей она узнала, что Осип — сын зажиточных родителей, покинул родной дом, отказался от возможности получить образование и всех благ, принимал активное участие в движении народников и, спасаясь от преследований полиции, должен был эмигрировать. Позже Осип рассказывал Кларе о своей родине, небольшом городке на севере Украины, где он родился, о своей семье 1 — интеллигентной, культурной, либерально мыслящей, каких в ту пору в России было много. Он часто вспоминал Украину, которую горячо любил, густые леса, обширные степи, бурные реки, говорил о ее природных богатствах и плодородных полях, об обездоленных крестьянах и задавленных тяжелым трудом рабочих Донецкого бассейна. 3 4 5