Видерау, где родилась Клара Цеткин, расположена у подножия Рудных гор, между Лейпцигом и Карл-Маркс-Штадтом. Это была небольшая деревушка. Разбросанные в долине маленькие домики — в них в те далекие времена жили вязальщики чулок и батраки,— большие крестьянские дворы, крытый шифером дом, в котором хозяйничала мать, «мадам Эйснер», небольшая школа, где учил детей отец, неподалеку лощина с живописными холмами, нивы и золеные луга — со всем этим было связано детство Клары.

Но впечатления от окружавшей ее ужасающей нищеты были настолько сильными, что Клара Цеткин даже в старости не могла говорить о ней без глубокого волнения. Она вспоминала семьи чулочников-надомников, которые вместо с детьми работали от зари до зари и на свой заработок никогда по могли досыта поесть. Девочка встречала этих детишек у дверей сельского лавочника, куда они прибегали купить на 3 пфеннига селедочного рассола, чтобы «приправить картошку», она бывала в их убогих хижинах, где самое большое место занимала вязальная машина и где в одной комнате работали, готовили пищу, ели и здесь же на полу спали.

Видела Клара и работавших на дому ткачей. Они приходили в Видерау из соседних селений и продавали изготовленные ими товары. Ткачи и чулочники жили в постоянном страхе, что фабрики, число которых быстро росло, лишат их последнего куска хлеба. Девочка слышала много гневных слов о высокомерных фабрикантах, о надсмотрщиках, пытавшихся урезать и без того ничтожный заработок рабочих. Настроение этих людей, рассказывала позднее Клара Цеткин, очень хорошо передано в «Ткачах» Герхарта Гауптмана.

Отец Кларьг, сельский учитель в Видерау, Готтфрид Эйснер, для бедных и угнетенных жителей общины был помощником и другом. Его дом был всегда для них открыт, каждый находил в нем теплое слово и радушный прием. Он помогал словом, а если был в силах, то и делом. Поэтому его и без того тощий кошелек почти всегда был пуст.

Частенько Эйспор давал беднякам взаймы деньги, чтобы они могли внести церковные подати, уплаты которых священник требовал точно в срок. Клара вспоминала об этом добродушно; своего отца она характеризовала как христианина — активного толстовца, стремившегося следовать библейскому изречепию: «Возлюби блиягаего как самого себя».

Готтфрид Эйснер происходил из крестьян, его отец был наследственным батраком, и только благодаря помощи священника, друга их семьи, Готтфрид смог получить образование. В шестнадцать лет он уже получил должность «детского учителя». Одаренный от природы, он много работал над самообразованием и был по уровню знаний на голову выше своих коллег. Эйснер любил музыку. Он так великолепно играл на органе, что его неоднократно приглашали перейти на работу в знаменитую Томаскирхе в Лейпциге. Но Готтфрид всегда отказывался, полагая, что не имеет права бросать свою общину, которая так в нем нуждается. Он научил Клару играть на органе. Но особенно любила она, сидя в церкви, слушать, как играет отец. Рассказывают, что когда в двадцатых годах Клара еще раз приехала в свое родное село, она попросила открыть церковь и долго сидела задумавшись, глядя на орган.

От отца Клара унаследовала любовь к деревенской яшз-пи н уважение к тяжелому крестьянскому труду. Он часто совершал с детьми прогулки по полям, рассказывал, каких трудов требует обработка пашни, посев и уборка урояшя, что такое подпевольиый труд крестьян, отбывающих барщину,— ому еще довелось это наблюдать самому. Клара, всегда живая и резвая, становилась в эти минуты сосредоточенной и задумчивой, внимательно прислушиваясь к словам отца. Ей казалось, рассказывала она впоследствии, что отец в эти минуты благословляет поля и луга.

Опа знала также бывших помещпков-крепостпиков этой округи — графов фон Шёнберг. Они находились в располо-яюниом неподалеку Вексельбурге или в своем замке в Глаухау, где проматывали деньги, которые крестьяне вы-пуяедены были им выплачивать как выкуп за свое осво-боящепие. В самом Видерау у семьи Шёнберг был охотничий домик; сюда опи приезжали охотиться и тогда для работы загонщиками нанимали деревенских ребят. В коля-gko, запряженной четверкой лошадей, господа лихо мчались через все село, ничуть не беспокоясь о детях, которые с громким криком спасались от лошадей, скакавших по деревенской улице. Этих господ Клара люто ненавидела.

Отца она обожала. О нем Клара всю жизнь не могла говорить без умиления. Но ближе ее душе была мать, умная, сильная, энергичная женщина, открытая натура, стремившаяся к активной общественной деятельности. Жозефина Эйснер была второй женой Готтфрида Эйснера. Он женился на ней, когда его дети от первого брака уже выросли. Жозефина выросла в благополучной буржуазной семье. Она была вдовой лейпцигского врача. Сельские жители с уважением относились к напоминавшей им иностранку горожанке, чаще всего одевавшейся в изящное черное платье с белоснежным воротничком, обращались к ней не иначе как «мадам Эйснер».