Таково было землевладение бояр-шляхты в господарских доменах. Что касается повинностей их, то главною была, как уже сказано, военная боярская служба. Долгое время размер этой службы с каждого данного имения определялся чисто исторически, как и с крестьянского участка. Все зависело здесь от размеров имения, зажиточности владельца, условий, на которых пожалована была земля, и т. п. Мелкие землевладельцы самолично выезжали на войну, «водле можности своее», т. е. на таких конях и в таком вооружении, какое доступно было по их средствам. Иные выезжали на войну самолично, но на добром коне и в полном вооружении – «зброи», как полагалось; иные выезжали сам-друг, сам-третей и т. д., с «почтом» слуг. С начала XVI в. военная повинность уже регулировалась сеймовыми «ухвалами», т. е. постановлениями, причем за основание принималось количество крестьянских служб в шляхетском имении. Определялось выставлять конного ратника в полном снаряжении с десяти, иногда более, иногда менее крестьянских служб. Что же касается мелких землевладельцев, то они по-прежнему должны были лично выезжать на войну «водле можности своее». Кроме военной общею повинностью шляхетских имений была повинность замковая, дорожная и мостовая, т. е. обязанность ставить работников при постройке и ремонте замков, военных дорог и мостов. Эти повинности оставлены были на имениях бояр-шляхты земскими привилеями 1413, 1434 и 1447 гг. и последующими, которые освобождали эти имения от всяких других «тяглей» и «дачек» на господаря великого князя. Но на имениях, которые жаловались вновь боярам-шляхте, сплошь и рядом оставлялись и другие повинности. Литовско-русские господари считали себя связанными в данном случае только в отношении к имениям бояр-шляхты отчинным или выслуженным в давнее время, при пожаловании же имений вновь сплошь и рядом оговаривали, что с этих имений должны выполняться те или другие повинности сверх перечисленных выше. Чаще всего на боярских выслугах оставлялись повинности: подводная, стацийная, сторожевая и заставная, т. е. бояре-шляхта со своих имений должны были давать подводы проезжающим господарю и его урядникам, заодно с господарскими крестьянами «стеречь недели», давать стации, или кормы, господарю и его урядникам при проезде, держать сторожу при замках или в поле, в степи, отправляться в заставу, т. е. на гарнизонную службу в тот или другой город, и т. д. В отдельных случаях на выслугах бояр-шляхты оставлялись и другие повинности, например хождение на толоку на господарские пашни и сенокосы. Впрочем, это были уже сравнительно редкие исключения.

Бояре-шляхта и земяне выполняли лежавшие на их имениях «земские» повинности не только самолично, но и при помощи своих «подданных». Те из них, которые владели более или менее значительными имениями, держали на участках этих имений даже собственных своих бояр и слуг, которые и выезжали на войну в их «почтах». Но большинство шляхетских подданных составляли крестьяне разных наименований: тяглые, данники и др. И в шляхетских имениях констатируется разнообразие крестьянского населения по роду занятий и повинностей, хотя и не такое, как в непосредственно эксплуатируемых великим князем частях его доменов. Сходство в настоящем случае происходило частью от сходства хозяйственных условий, частью от того, что многие шляхетские имения обязаны были своим существованием пожалованиям боярам-шляхтичам и земянам господарских людей с землями. Так же, как и в непосредственных владениях великого князя, крестьяне шляхетских имений делились на людей «непохожих», извечных (отчинных) и людей «похожих», вольных, обладавших правом перехода с соблюдением известных условий. То обычное право, которое действовало в данном случае по отношению к господарским крестьянам в собственном, тесном смысле, находило себе еще более полное и резкое применение в быту шляхетских подданных.

Так как и шляхетские имения в большинстве не отличались крупными размерами, то и среди бояр-шляхты так же, как и среди «простых станов», распространено было сябринное землевладение и землепользование и совместное отправление военной службы и других повинностей. Статут 1529 г. постановлял, что если будет несколько братьев неделенных, тогда с их «сумесного» имения должен служить один из них – «годнейший». С мелких шляхетских имений отбывалась одна земская служба даже и в том случае, когда они разделялись и попадали во владение чужеродцам. Так было, например, на Подляшье, где жила убогая шляхта, страшно измельчавшая. Каждому из таких убогих шляхтичей в отдельности немыслимо было выправляться на войну. Поэтому бедные шляхтичи складывались и сообща отправляли «коня» на войну либо выезжали по очереди, причем остававшиеся дома помогали ехавшему снаряжаться на войну.

Литература

Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского Статута. М., 1892; Он же. Литовско-русский сейм. М., 1900; Довнар-Запольский М. В. Государственное хозяйство Великого княжества Литовского при Ягеллонах. Киев, 1901. Т. 1; Леонтович Ф. И. Правоспособность Литовско-Русской шляхты // Журн. М-ва нар. просвещения. 1909. № 2–3; Владимирский-Буданов М. Ф. Очерки из истории Литовско-Русского права. [Ч.]1: Поместья Литовского государства. Киев, 1889; Грушевський М. С. Історія України – Руси. Львів, 1905. Т. 5.

Общая характеристика владения с полным правом и панством. Уделы князей Рюриковичей, Гедиминовичей и древних литовских династий. Имения литовского панства; древность их происхождения. Военное могущество землевладельческой аристократии по данным переписи 1528 г.; паны хоруговные. Земские повинности с имений князей и панов. Положение церковных имений.

Наряду с великокняжескими доменами, которые давали господарю финансовые средства для содержания двора и удовлетворения государственных потребностей и военные силы для обороны от внешних врагов и для поддержания власти и порядка внутри государства, в Великом княжестве Литовском существовала большая наличность независимых имений, владельцы которых владели и распоряжались ими «с полным правом и панством». На этих имениях не лежало тех ограничений, которые лежали на имениях «под господарем». Великий князь, сохраняя в отношении к ним права верховного правителя страны (salvis juribus nostris regalibus), не простирал на них прав своих как верховного собственника своего землевладельческого доминиума. Вследствие этого, например, их собственники жаловали части этих имений своим слугам с правом служить с них, «кому хотя», а не непосредственно только великому князю.

Как создались в Литовско-Русском государстве такого независимого типа земельные владения? Ответ на это дан отчасти в изложении территориального образования Литовско-Русского государства.

Мы видели, что, присоединяя русские земли, великие князья литовские замещали своими родичами или наместниками только главные столы областных княжений, оставляя мелких удельных князей на их отчинах. Таким образом, например, в Полоцкой земле остались на своих отчинах князья лукомские, давшие от себя ветвь князей Щидуцких, Мелешковских и т. д.; в Витебской земле остались князья друцкие, разветвившиеся на князей Толочинских, Соколинских, Озерецких, Одинцевичей-Багриновских, Одинцевичей-Гольцовских, Зубревицких, Путятичей, Горских, Шишевских и др., а также князья Севские; в Смоленской земле остались князья вяземские, разветвившиеся на князей Бывалицких, Козловских, Крошинских, Жилинских и т. д.; на Волыни оставались князья Четвертинские, от которых произошли князья Сокольские; затем князья Острожские, Ружинские, Острожецкие, Несвецкие, от которых пошли князья Збаражские, Вишневецкие и т. д. Все эти князья Рюриковичи помимо отчин приобрели имения и в других областях Литовско-Русского государства путем покупок у других князей и панов или путем пожалования великого князя «с полным правом и панством». Число их кроме нарождения увеличилось некоторыми пришельцами из Москвы вроде, например, князя Матвея Микитинича, прибывшего с великою княгинею Еленою и давшего начало роду князей Головчинских (от имения Головчина). Мы видели также, что и Гедиминовичи далеко не все лишены были своих княжений при установлении на Литве единодержавия. Владевшие мелкими княжествами остались на своих столах, и княжества их с течением времени были признаны их вотчинами. Таким образом, на Руси Литовской уцелели князья Жеславские, потомки Явнута, получившего Жеславль, или Изяслав, под Минском после низведения его с великого княжения; князья Чарторыйские на Волыни и Литве, потомки князя Константина Ольгердовича; многочисленные князья Сангушковичи на Волыни, потомки Федора Ольгердовича; князья Корецкие и Буремские там же, потомки Наримунта Гедиминовича, и т. д. Наконец, некоторые княжеские владения образовались еще в древнейшую эпоху, предшествующую объединению Литвы, каковы были владения князей Гольшанских, Гедройтских, Свирских в пределах собственно Литвы. Эти князья спасли свои владения подчинением великому князю литовскому. Некоторые из этих старинных литовских династов получили имения уже от великих князей литовских вроде, например, князя Ямунта, родоначальника князей Подберезских. Наконец, некоторые княжеские имения образовались путем пожалования их князьям из татарских выходцев вроде, например, князей Глинских. Таким путем и создался огромный контингент княжеских имений в Литовско-Русском государстве. Большею частью эти имения лежали в русских областях Великого княжества. Что касается собственно Литовской земли, Жмуди и Подляшья, то здесь были сосредоточены преимущественно имения литовских панов: Гаштольдов, Радзивилловичей, Остиковичей, Кезгайлов, Заберезинских, Кишков, Пацов, Ходкевичей, Воловичей, Немировичей, Довойнов, Ильиничей, Глебовичей, Нарбутовичей, Сологубовичей, Сапегов, Солтановичей, Хребтовичей, Зеновьевичей, Монтыгирдовичей, Тышкевичей и т. д. Эти имения так же, как и имения князей литовских династий, в значительной степени были древнего происхождения. То были имения тех domini potiores, domini praepotentes, о которых говорят нам немецкие хроники XIII и XIV вв. и которые наряду со всеми другими нетитулованными землевладельцами, несшими военную службу великому князю, получили русское имя бояр. В конце XIV и начале XV в. эти крупные землевладельцы, или «бароны», вместе с другими боярами (armigeri, milites) получили от великого князя права неотъемлемого владения и свободного распоряжения своими отчинами, куплями и выслугами. Но эти права в отношении к ним имели другое значение, чем в отношении к простому, рядовому боярству. Для них они явились только юридическим определением и закреплением фактической землевладельческой независимости их от великого князя, тогда как среднему и мелкому боярству они гарантировали только известную устойчивость землевладения под господарем как верховным собственником. Число панских независимых имений возрастало с течением времени от пожалования целых волостей знатным боярам или панам, от перехода к ним княжеских имений и т. д. Некоторая доля крупных панских имений оказалась и в русских землях Великого княжества, но сравнительно с собственно Литвою – небольшая.

Как владельцы крупных независимых имений князья и паны представляли в общей совокупности такую крупную политическую силу, которая могла всегда соперничать с великим князем во влиянии на ход внешней и внутренней жизни государства. В этом можно убедиться, познакомившись, например, на основании земского «пописа» 1528 г. с количеством панских «почтов», которые выходили на войну. Трое панов Кезгайлов выставляли 768 коней – только на 53 коня меньше, чем вся земля Волынская (282 владельца, исключая князей Острожских), на 56 ратников больше, чем все землевладельцы Полоцкой земли, на 80 ратников больше, чем все землевладельцы (1995 человек) Бельской хоругви. Паны Радзивиллы выставляли 621 коня, родственная им фамилия Остиковичей – 337 коней, князья Острожские – 424, Заберезинские – 258, Кишки – 244, Глебовичи – 279, Ходкевичи – 198 и т. д., и т. д. Один пан Гаштольд со своим сыном выставляли 466 коней, т. е. на 64 ратника больше, чем все землевладельцы (331 человек), составлявшие хоругвь Вилкомирского повета (выставляли 402 ратника) и в 71/2 раза больше, чем все бояре и мещане, служившие под хоругвью Витебской земли. Из этого сравнения можно видеть, какими крупными величинами в окружавшем их обществе были князья и «паны хоруговные». Эти князья и паны на самом деле, а не по одному только титулу, были «вельможными», настоящими магнатами среди окружавшей их землевладельческой мелкоты, такими же reguli, homines praepotentes, viri famosi, какими были их предки в XII–XIII вв., теми же «баронами», какими были их прадеды, деды и отцы в XIV и XV вв. Среди них не выдавались нисколько и те удельные князья, владения которых были самостоятельными территориями Литовско-Русского государства. Князь слуцкий, например, выставлял всего 433 коня – менее нескольких панов, менее князя острожского; князь мстиславский – 152 коня. К этому надо прибавить, что большинство князей в Литовско-Русском государстве по сравнению с вельможными панами были средними и даже мелкими землевладельцами. Обладая такими средствами, литовские паны были действительно «властелями» Великого княжества, как называет их литовская летопись, хозяевами страны наряду с великим князем, исключавшими возможность его полного и беспредельного хозяйничанья в государстве.