Литовско-русский господарь рано научился ценить евреев как откупщиков корчем и мыта. Уже у великого князя Витовта были такие откупщики из евреев. Когда Великое княжество Литовское превратилось в огромное государство, а политическая и придворная жизнь пошла на широкую ногу, Литовско-Русский господарь вынужден был нередко жить в счет будущих поступлений, прибегать, подобно частным лицам, к кредиту. Этот кредит и оказывали ему евреи. Взимая у них деньги, великий князь предоставлял им выбирать эти деньги с разных доходных статей. Чаще великие князья сдавали евреям на откупы или «в аренду», как говорилось тогда, мыта и корчмы. Туземные мещане неохотно брались за эти хлопотливые и рискованные предприятия. Еще местные корчмы, доходность которых им была известна, они брали в аренду, ибо это не отрывало их от домов. Но если предлагалось взять корчму в аренду где-нибудь на стороне, на большой торговой дороге – «гостинце», Литовско-Русский мещанин редко решался бросить для этого свое хозяйство и верное дело менять на неверное. В таком случае обыкновенно являлся еврей и брал корчму в аренду. Еще реже туземное мещанство бралось за хлопотливое и рискованное дело собирания мыта, для которого надо было покидать дом, уезжать на границу, бдительно смотреть за проезжающими, держать надежных сторожей и т. д. Евреи охотно брались за все это, не будучи в такой степени привязаны к месту своего жительства, как туземные мещане. Даже и в тех случаях, когда местные мещане соглашались взять на откуп ту или другую регалию, евреи обыкновенно перебивали у них откуп, давая надбавку против цены, предложенной мещанами. Свои обязательства перед казною они обыкновенно выполняли точно и добросовестно, правильно понимая свои выгоды. Поэтому и господари литовские предпочитали еврея – корчмаря и мытника – всякому иному. Принимая на откуп казенные доходы, евреи обыкновенно вносили вперед часть суммы: за четверть года, за полгода, иногда даже за несколько лет. Такие откупщики сделались положительною необходимостью для Литовско-Русского государства, которое силою исторических обстоятельств вынуждено было жить в счет будущих доходов. Разумеется, снабжая авансом литовский скарб, евреи не забывали о своих процентах, и казна должна была поступаться в их пользу значительною частью своих доходов.

Итак, евреи нашли себе покровительство у Литовско-Русского правительства, потому что снабжали его «готовизною» – готовыми деньгами.

Но откуда же сами они брали эти деньги? Было бы ошибочно думать, что евреи в массе были богатыми людьми, если могли оказывать кредит государству. Факты, приводимые исследователями, показывают, что богачей-капиталистов было сравнительно мало в среде евреев, что масса, как и теперь, влачила убогое существование. Евреи вели свои операции компаниями, составляли крупные суммы из маленьких взносов. Вот почему около таможен жила обыкновенно целая еврейская колония. Наиболее богатые из евреев были заправилами предприятия и юридическими его представителями. Они заключали контракт с казною. Бедняки вносили в общее предприятие гроши, свои хлопоты по его устройству и ведению и перебивались со дня на день на ту микроскопическую прибыль и заработки, которые давало им предприятие. Евреи делали оборот не с одними только собственными капиталами, но и с чужими. Они сами брали в долг деньги у туземных состоятельных людей под большие проценты, довольствуясь тем остатком прибыли, который им удавалось сэкономить для себя. Евреи тем были и сильны, что принесли с собою на Литву умение составлять крупные капиталы из мелких, умение выполнять те самые функции, которые выполняют теперь банки и акционерные общества. В интимных отношениях с еврейством по этой части стояли богатые литовские паны, пускавшие через евреев в оборот свои сбережения и потому обыкновенно им покровительствовавшие. Евреи сумели стать необходимыми как для великого князя, так и для Литовско-Русского панства как финансовые дельцы, умевшие ковать деньгу. Один из таких дельцов, Аврам Езофович, сделался при великом князе Александре подскарбием земским, т. е. министром финансов.

Литература

Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского Статута. М., 1892; Довнар-Запольский М. В. Государственное хозяйство Великого княжества Литовского при Ягеллонах. Киев, 1901; Бершадский С. А. Литовские евреи. СПб., 1883; Он же. Аврам Езофович Ребичкович, подскарбий земский, член Рады Великого княжества Литовского. Киев, 1888; Грушевський М. С. Історія України – Руси. Львів, 1905. Т. 5.

Бояре-шляхта как высший класс населения господарских доменов. Состав шляхты по Городельскому привилею 1413 г. Расширение этого состава по привилеям 1432, 1434 и 1447 гг.; отсутствие резкой грани между боярами-шляхтою и людьми, несшими боярскую службу. Значение судебного пересмотра прав отдельных бояр в деле обособления шляхетского сословия: «устава» о «выводе» шляхетства. Значение «земского пописа» 1528 г. и хозяйственных «устав» 1529 г. Возведение в шляхетство и привилеи на это звание; внешние знаки шляхетства. Особые права и преимущества шляхетского звания. Земяне как равнозначительный боярам-шляхте класс в западных областях. Служилые татары и их положение.

Не все военнослужилые землевладельцы Литовско-Русского государства утвердили во всей полноте право собственности по отношению к своим имениям (plenum jus et dominium). Такое право досталось только на долю крупных и влиятельных землевладельцев, которые в латинских хрониках XIV в. назывались domini praepotentes, viri famosi, а в латинских документах – barones, proceres, в русских источниках – старшие, наилепшие бояре и затем – паны. Земельные имущества среднего, рядового боярства остались под доминиумом господаря великого князя, который регулировал владение ими в своих военно-политических и отчасти финансовых целях. Таким образом, высшим классом в составе населения господарских доменов оказалось среднее или рядовое боярство.

Это среднее или рядовое боярство исподволь превращалось в шляхетское сословие и получило имя бояр-шляхты (отчасти земян).

Основание шляхетскому сословию в Литовско-Русском государстве положил Городельский привилей 1413 г. Этот привилей, как известно, предоставил разные права польской шляхты тем литовским «баронам» и знатным боярам, которые были исповедниками римской католической веры и которых поляки сопричислили к своим гербовым братствам. Привилеи Ягайлы 1432 г. и Сигизмунда Кейстутовича 1434 г. даровали и русским князьям, панам и боярам Великого княжества те же шляхетские права и вольности, какие получили литовские паны и бояре в 1413 г., причем им дозволялось, но не предписывалось обязательно, брать себе гербы от литовцев по соглашению сих последних со своими польскими одногербовниками. Привилей Казимира 1447 г. распространил шляхетские права и на бояр земель-аннексов Великого княжества Литовского, причем совсем оставил вопрос о гербах, считая, по-видимому, боярское звание совершенно достаточным для пользования шляхетскими правами. Круг шляхты Великого княжества Литовского благодаря этим привилеям сильно расширился. Но вместе с тем исчезла и та ясная черта, которая прежде отграничивала этот класс от остального населения: признаком шляхетства стала не только принадлежность к тому или другому гербу, но и простая боярская служба, без герба. Но мы уже видели, что боярская служба отправлялась не только теми, кто «з веков» были бояре, но и «простыми» людьми, которые освобождались от «дачек» и «тяглей» специально для несения этой службы. Шляхетское сословие, таким образом, в боярстве стало незаметно сливаться с простыми людьми, с крестьянством. И это тем более справедливо, что и «извечные» бояре, шляхта нередко нисходили до тяглого, податного состояния. Происходило это разнообразными путями. В Жмудской земле, например, при Сигизмунде I многие бояре-шляхта «за великими упадками своими» перестали служить военную службу и начали давать со своих земель «подачки» великому князю. Их перестали уже различать от податных людей, и король должен был поручить старосте жмудскому произвести специальное «выведанье», кто из них «правые» бояре. Иногда бояре-шляхта приобретали крестьянские земли и вместе с ними принимали на себя и крестьянские повинности, не переставая в то же время быть боярами и нести военную службу. В общем можно сказать, что хотя привилеи, даровавшие Литовско-Русским боярам права и вольности польской шляхты, и создали в Литовско-Русском государстве особое шляхетское сословие, но это сословие не выделилось сразу и не обособилось резко от остальной народной массы.

Обособление это совершалось исподволь, постепенно и значительных успехов достигло только в половине XVI в. В этом процессе значительную роль сыграл прежде всего судебный пересмотр прав отдельных бояр.

Вследствие того что бояре-шляхта сплетались с верхними слоями крестьянства как на почве землевладения и повинностей, так и в самом названии, и правительственные органы, и крестьянские власти, и частные лица по временам не различали бояр-шляхту от «простых» людей, нарушали их шляхетские права или унижали их шляхетское достоинство. Боярам-шляхтичам поэтому нередко приходилось восстанавливать судебным порядком свою принадлежность к шляхетскому сословию или «выводить» свое шляхетство. В таких случаях они различными документами или свидетельскими показаниями старались доказать, что они «з веков» бояре, что предки их служили военною службою, назывались боярами, держали волости в кормлении и т. п. Практика, установившаяся в решении дел о шляхетстве, нашла себе в конце концов законодательную формулировку в «уставе» о «выводе» шляхетства 1522 г. и в Статуте 1529 г. В 1522 г. господарь и паны-рада постановили: шляхтич имеет выводить свое шляхетство двумя шляхтичами, которые должны под присягою показать, что он от прадеда и деда одного рода с ними и брат им по крови; если не может поставить двух, а только одного, то должен сам лично подтверждать его показание присягою; если же не может поставить на суд ни одного свидетеля, то должен представить, по крайней мере, старинные листы Витовта, Сигизмунда и Казимира или некоторых высоких панов-рады, в которых он сам или его предки писаны боярами независимо от их собственных показаний. Статут 1529 г. предоставлял право представлять в качестве свидетелей, если род перевелся, и околичных бояр-шляхту, которые под присягою должны показать, что данное лицо шляхетского рода. Таким образом, путем судебных решений в составе шляхетского сословия подбирались все те бояре, предки которых уже во время дарования шляхетских привилегий были настоящими боярами, а не вновь набраны были на боярскую службу. Лица, восстановившие судебным порядком свои шляхетские права, получали соответствующие «листы», при помощи которых доказывалось их шляхетство впоследствии и которые они хранили, как фамильное сокровище, могущее пригодиться для их потомков.

Помимо судебных дел о шляхетстве, возникавших спорадически и более или менее случайно, выяснению наличности шляхетского сословия и обособлению его от соседних низших классов помогли немало и некоторые общие административные меры, принятые в великокняжение Сигизмунда Старого. На первом плане здесь надо поставить «попис земский» 1528 г., в котором поименно были перечислены все бояре-шляхта, долженствовавшие отправлять военную службу. К этому реестру позже стали обращаться за справками при разборе дел о шляхетстве. Помещение в список бояр 1528 г. стало считаться официальным признанием шляхетского достоинства лица и основанием для восстановления этого достоинства. В 1528 г. таким образом составлена была своего рода дворянская книга, определившая, хотя бы и приблизительно, наличность шляхетского сословия в Литовско-Русском государстве. В следующем году принята была новая мера, которая в своем результате должна была еще более отграничить бояр-шляхту от нешляхты. По новой «уставе», данной в 1529 г. в руководство державцам дворов Виленского и Трокского поветов и Жмудской земли, путные бояре, обязанные «войну служити и сено косити», обложены были еще сверх того тяглыми повинностями, так называемою толокою: «три дни на паренину орати, три дни на жыто, а три дни серпом жыто жати, а три дни ярыну». Кроме того, некоторые из них отставлялись от военной службы и переводились на оброк, облагались «осадными копами». Этот перевод производился писарями господарских дворов, которые согласно с новою «уставою» стали объезжать эти дворы, устанавливать и «пописывать» господарские «пожитки». В тех случаях, когда писари по недоразумению облагали тяглыми повинностями бояр-шляхту, последние доходили до господаря и восстановляли свое шляхетство. Все это в общей сложности содействовало вящему обособлению и выделению собственного шляхетского сословия.