Тому же служили и специальные грамоты на шляхетство, выдача которых участилась как раз с конца 20-х гг. XVI в. Возведение в шляхетство производилось и ранее на официальных торжествах. Таким образом король Сигизмунд на торжественном празднестве, которое отправлялось по случаю принесения ленной присяги прусским герцогом Альбрехтом в 1525 г., возвел в шляхетское сословие своего мытника еврея Михеля Езофовича, во внимание к заслугам покойного брата его Аврама Езофовича, бывшего подскарбия земского, и к его собственным. При этом король выдал ему особый привилей, в силу которого Михель Езофович должен был пользоваться всеми правами, вольностями, милостями и льготами, которыми пользовались и остальные шляхтичи, и, между прочим, гербом, перстнем, цепью и другими «рыцарскими» знаками. Что касается герба, то Сигизмунд утвердил за ним герб «Лелива», в который принял его пан Юрий Глебович, и предоставил изображать его знак всюду, где изображаются гербовые знаки шляхтою, – на печатях, коврах и других предметах (этот знак написан был красками в подлинном привилее). Из всего этого видно, что и на Литовско-Русское государство распространилось влияние различных обычаев и установлений западноевропейского средневекового рыцарства и что название «рыцарь», фигурирующее довольно часто в официальном Литовско-Русском языке, – не пустой звук, а слово, обозначающее известное реальное, жизненное явление. В Литовско-Русском государстве действительно было свое рыцарское благородное сословие на манер западноевропейского, с его инсигниями, а также, по всем данным, и с его сословными понятиями и предрассудками. Возведение в шляхетство с конца 1520-х и начала 1530-х гг. участилось, именно потому что к тому времени шляхетское сословие довольно уже резко обособилось и отграничилось от простонародья, так что и попадать в него стало возможно только по особой милости господаря. В актах попадаются случаи возведения в шляхетство тяглых крестьян, годных «службу земскую заступовати». Но чаще всего возводились в шляхетство не прямо с тяглой, а с панцирной, путной или какой-нибудь другой военной службы за особые заслуги и отличия. Кроме военной службы ступенью к достижению шляхетства была также канцелярская и придворная служба. Господарь возводил в шляхетское звание не только своих подданных, отличавшихся на ратном поле, но и своих заслуженных дворцовых служителей: одверных (швейцаров), машталеров (конюхов), коморников (лакеев) и т. д., а также и выслужившихся канцелярских служителей.

В чем же состояли особенности положения бояр-шляхты по сравнению с «простыми людьми», населявшими господарские домены? Бояре-шляхта были и оставались вольными людьми, сколько бы времени ни жили в господарских доменах. Они всегда могли покинуть свои имения, которые они держали под господарем, хотя бы то были их «извечные отчины», и в противоположность крестьянам-отчичам не подлежали возвращению на свои отчины. Из других прав шляхты надо отметить гарантированную им земскими привилеями личную и имущественную неприкосновенность: шляхтич без судебного разбирательства не мог быть наказываем ни смертью, ни телесным наказанием, ни заключением в тюрьме, ни конфискацией имения, ни денежным штрафом. За поранение, увечье и непредумышленное убийство шляхтича полагались повышенные денежные штрафы в 12 рублей, 30 коп и 100 коп грошей (простые люди, ударившие шляхтича, наказывались даже отсечением руки). Шляхтич признавался вообще человеком «добрым», благородным, достойным веры, и потому сплошь и рядом в судебных тяжбах «шляхетская присяга» принималась за решающий довод. Как люди благородные, не простые, шляхтичи подлежали юрисдикции воевод, старост, маршалков земского и дворного (на сеймах), но не обязаны были являться на суд державцев, которые переименованы были из тиунов и которые судили преимущественно простых людей, холопов. Шляхтичи могли судиться у таких державцев только по своей доброй воле. На суд вызывались «позвами», судебными повестками, а не привлекались через «детских», в форме привода: детский посылался за шляхтичем лишь после того, как шляхтич не явился на суд за двумя «позвами». Наконец, только шляхтичи участвовали с половины XV в. на великих вальных сеймах, созывавшихся для решения важнейших вопросов внешней и внутренней политики и законодательства.

Бояре-шляхта владели под господарем имениями главным образом в Литовской земле и слившейся с нею «Руси» и в землях Жмудской, Полоцкой, Витебской, Смоленской и Киевской. На Подляшье, в Берестейской области, на Волыни, Подолье и в западных поветах земли Киевской класс, соответствующий боярам-шляхте, носил польское название земян, чередующееся, впрочем, нередко с именем «бояре-шляхта». Здесь действовал, очевидно, пример соседней Польши. Дело в том, что некоторые из этих областей попадали в XIV и XV вв. под власть Польши. В этих областях немало было землевладельцев, переселившихся из Польши; независимо от этого поддерживалось тесное житейское общение с Польшею. Не удивительно, если здешние бояре-шляхта усваивали себе польское имя земян, которое к тому же лучше отличало от «простых» людей, чем имя «боярин». Здешние «земяне» удерживали это имя даже и в тех случаях, когда приобретали имения на Литве и в других областях. С течением времени проявилась общая тенденция к вытеснению названия «бояре-шляхта» названием «земяне», и Статут 1529 г. мешает уже названия «бояре-шляхта» и «земяне». Впрочем, в других памятниках официальной письменности, современных и позднейших, название «бояре-шляхта» было преобладающим.

На одинаковом почти положении с боярами-шляхтою и земянами, не пользуясь их политическими преимуществами, находились татары, испомещенные в великокняжеских доменах. Известия о служилых литовских татарах идут со времен Витовта, который после похода на Дон в 1397–1398 гг. поселил множество пленных татар в западных частях Литовской земли – по Вилии, Ваке и Лососне. Из переписи военнослужилого люда, произведенной в 1528 г., видно, что татары жили преимущественно в разных местах Трокского воеводства, а также и в Новгородском повете. Многие из них имели своих крестьян, вследствие чего ездили на войну сам-друг, сам-третей, сам-шесть и т. д. Но многие из них были «казаки», «што людей не мают», а некоторые даже сидели на огородах, не имея пашен. Татары делились на стяги, которыми командовали хоружие из татар, а казаки ставились под начальство хоружих своими атаманами. В тех местностях, где татары были рассеяны спорадически, они ставились на войну вместе с местными боярами-шляхтою. Вообще татары-землевладельцы пользовались теми же правами, что и бояре-шляхта, на тех же основаниях владели имениями, отправляли военную службу и т. д.

Литература

Любавский М. К. Литовско-русский сейм. М., 1900; Леонтович Ф. И. Бояре и служилые люди в Литовско-Русском государстве // Журн. М-ва нар. просвещения. 1907. № 5–6; Он же. Правоспособность Литовско-Русской шляхты // Журн. М-ва нар. просвещения. 1908. № 3, 5–7; 1909, № 2–3; Semkowicz W. Braterstwo szlachty polskiej z bojarstwem litewskiem w unii horodelskiej 1413 roku // Polska i Litwa w dziejowym stosunku. Warszawa etc., 1914; Грушевський М. С. Історія України – Руси. Львiв, 1905. Т. 5.

Фактическое владение как древнейший тип боярского землевладения. Появление гарантированного «вечистого» землевладения и основные его черты; ограничения в праве распоряжения отчинами и выслугами. Имения «до воли господарской», «дочасные» и «ленные». Господарский доминиум над имениями бояр-шляхты и передача его в частные руки; прекращение этой передачи ко времени первого Статута. Военная служба с имений бояр-шляхты и ее размеры. Замковая, дорожная и мостовая повинности; подводная, стацийная, сторожевая и другие повинности с выслуг. Бояре, слуги и крестьяне в шляхетских имениях. Сябринное боярское землевладение и землепользование и отправление повинностей.

Бояре-шляхта, земяне и татары держали под господарем земельные имения на разных условиях. Древнейшим типом боярского землевладения было фактическое владение с допущения или пожалования господаря. Это владение сплошь и рядом было наследственное и потомственное. Но при всем том такие фактические владения в иных случаях могли отбираться от владельцев по усмотрению господаря. С конца XIV в., со времени выдачи известных привилеев, это фактическое землевладение стало разделяться на разные виды. Из него выделилось прежде всего «вечистое», т. е. неотъемлемое при условиях службы владение «отчинами, материзнами, выслугами и куплями». Такие «вечности» переходили по наследству к жене и детям, «счадком» (дальнейшим нисходящим) и «близким» (боковым родственникам) и только при неимении таковых возвращались к верховному собственнику – господарю великому князю. Владельцы «вечистых» имений могли продавать их, дарить, отдавать в приданое и на помин души и вообще «к своему пожиточному обернути, как сам налепей разумеючи». Единственное ограничение по существу в данном случае констатируется актами и Статутом 1529 г. в интересах рода: нельзя было отчуждать самовольно, без согласия родных, более одной трети отчины. Кроме того, для отчуждения выслуг ввиду разнообразных условий их пожалования требовалось вообще разрешение господаря великого князя. С появлением этого гарантированного типа боярского землевладения прежний фактический тип боярского землевладения юридически определился уже как владение «до воли и ласки господарской». Даруя «в вотчину», «на вечность» имения своим боярам и земянам, подтверждая в частных и общих земских привилеях вотчины и старые выслуги «на вечность», Литовско-Русские господари наряду с этим в интересах службы продолжали раздавать из состава своих доменов имения и «до воли и ласки» своей господарской, не определяя срока владения и пользования. Но так как такой порядок не особенно был удобен для землевладельцев, держа их в неизвестности и неуверенности относительно владения, то господарь стал определять срок владения. Появился новый тип «дочасного» землевладения: «до живота», т. е. пожизненного, «до дву животов», т. е. с правом передать детям, «до трех животов», т. е. с правом передачи детям и внукам. Иногда имения жаловались временно – «до очищения отчины» владельца, занятой неприятелем, или просто «до осмотренья» иным более подходящим имением. Все подобные временные владения называются по временам в актах XV и XVI вв. поместьями. В интересах же господарской службы с течением времени возник особый тип землевладения на ленном праве, т. е. с правом перехода к наследникам только мужского пола. Источники рано, в XIII в., упоминают об имениях jure feodali. Но неизвестно точно, в каком смысле разумелся тогда этот латинский термин. О «ленах» упоминает затем Статут 1529 г. и современные акты, которые и разъясняют лены именно как наследственные в мужском потомстве имения. Такие имения стали возникать, очевидно, в то время, когда пришлось считаться с отрицательными последствиями установившегося «вечистого» землевладения с полным правом распоряжения и со свободою выхода замуж боярских наследниц. Статут 1529 г. принял целый ряд мер против «вдов», которые остаются по смерти мужа на его имении, против девиц, которые своевольно выходят замуж. Общая тенденция его – стеснить по мере возможности землевладение женщин, не выгодное для интересов земской военной службы. В административной практике эта борьба с развитием женского землевладения породила раздачу имений боярам-шляхте и земянам на ленном праве, т. е. с правом наследования только для нисходящих потомков мужского пола. Уступка частным интересам в свою очередь порождала комбинированные формы землевладения: имения давались иногда мужу, жене и нисходящим мужского пола, а при неимении их – дочери, внуке или правнуке и ее нисходящим мужского пола и т. д. Вообще надо сказать, что формы боярского шляхетского землевладения в рассматриваемое время все более и более дифференцировались, умножались и усложнялись, по мере того как определялись и закреплялись юридически самые основания, на которых покоилось шляхетское землевладение.

Всеми своими имениями бояре-шляхта владели только при условии службы верховному собственнику, господарю великому князю. Каждый боярин-шляхтич со своим «почтом», т. е. с известным числом слуг, смотря по размерам имения, должен был ставиться под поветовое знамя, под начальство местного хоружего. Имение, все равно, какого бы типа из перечисленных оно ни было, отбиралось от владельца, если он не явился или служил с него неисправно военную службу. На этом основании бояре-шляхта, имевшие земли под господарем, не имели права поддаваться с этими землями на службу к князьям и панам. На этом же основании все лица, покупавшие или получавшие в дар, по наследству или в приданое за женами боярские шляхетские имения, должны были нести с них службу господарю великому князю. Боярские шляхетские имения составляли принадлежность господарских доменов, источник земской боярской службы господарю и потому не могли отделяться от его доменов по желанию владельцев этих имений. Сам Литовско-Русский господарь в качестве верховного собственника этих имений долгое время считал себя вправе передавать имения бояр-шляхты в составе других земель во владение князьям и панам. Господарь отчуждал в таких случаях только свой доминиум над этими имениями. Бояре-шляхта в таких случаях не лишались своих имений и не могли быть лишены и новыми владельцами. Но они обязаны были нести с них новому пану ту же службу, которую до этого несли самому господарю великому князю; в противном случае должны были сойти с них прочь, взявши свое движимое имущество. С течением времени выяснилось, что передача господарского доминиума над имениями бояр-шляхты в частные руки нередко приводила бояр-шляхту к необходимости покидать свои имения, была, следовательно, косвенным отнятием этих имений, что противоречило общему шляхетскому праву. В 20-х гг. XVI в. господарь пришел к сознанию этого противоречия и признал, что «шляхта не маеть, а не можеть быть никому в моц подана». В общеземском привилее 1529 г. господарь дал торжественное обещание за себя и своих потомков не отдавать шляхту, своих подданных, или ее имения никому из панов и князей. С того времени хотя и бывали случаи пожалования разным лицам в составе волости или крупного имения бояр с их землями, но собственно бояре-шляхта с их отчинами перестали включаться в это число. По отношению к имениям пожалованным – выслугам – господарь остался на прежней точке зрения и передавал свой доминиум над ними в частные руки, за исключением тех случаев, когда в жалованных грамотах на эти имения было прямо оговорено, что владельцы их обязаны служить с них только одному господарю.