Когда все утихомирилось и Нюра снова включила станок, Егор Михайлович поинтересовался подробностями. Таня рассказала.

— Вот это компот! — восхитился Егор Михайлович. — Подумать только! Ха-ха-ха! — звонко рассмеялся он. — Татьяна Григорьевна, да это же изумительно! Рыцарь кошелька Юрий Боков в роли защитника народной копеечки. Завтра же с утра всем расскажу. — Егор Михайлович оживлялся все больше и больше. Он потирал руки, и глаза его смеялись. — Вот что значит система! Я всегда говорил, что научить бережливо относиться к копейке можно в первую очередь при помощи самой копейки…

История с Боковым так воодушевила Егора Михайловича, что он еще долго не уходил из цеха, продолжая изучать особенности и «белые пятна» новой системы учета. Алексей, к которому он подошел, спросил:

— Что это вы, Егор Михайлович, вроде не расчетчик по материальной части, а в выработку вникаете?

— Привычка, Алексей Иванович, привычка! — с улыбкой ответил бухгалтер. — Такой уж «копеечный» я человек, — и снова рассмеялся.

Увидав, что Егор Михайлович любуется работой карусельного станка, Алексей пошутил:

— Идите ко мне, Егор Михайлович, в сменщики. Скоро в две смены придется работать… Такого фрезеровщика из вас сделаю, просто загляденье! А то прокиснете там, в балансах своих, верно!

Разговору этому Егор Михайлович никакого значения, конечно, не придал, но ему стало еще веселее. Домой он пришел в этот вечер в редкостном настроении и даже забежал по пути в магазин за баночкой сливового варенья.

Дома он, конечно, рассказал Вале о последних событиях в цехе и, между прочим, упомянул о веселом предложении Алексея сделать из него фрезеровщика.

— Ты подумай, Валя, — говорил он. — Бухгалтер Егор Лужица у станка! Да еще у какого! У умнейшего из умнейших среди всех ваших деревяшечных агрегатов, а? А потом когда-нибудь еще в изобретатели тоже попаду! Фоторепортеры приедут! Скажут: «Постарайтесь, товарищ Лужица, сделать умное лицо!», и — щелк! А в газете на другой день этакий усатый бронтозавр будет глядеть со страницы, и внизу будет написано: «Егор Лужица за работой». Вот бы ты со смеху покатилась! Ты чего пустой-то чай пьешь? Бери варенье, бери! Иначе у меня настроение испортится. — Егор Михайлович придвинул Вале банку, в разговоре уже наполовину опустошенную им самим, и сказал: — Нет, до чего все же великая сила эта копейка в нашем социалистическом предприятии!..

Но Валя уже почти не слышала его. Она сидела, не допив свой традиционный стакан чаю, и думала совсем о другом, о том же, что и всю ночь позже, почти до утра. Она лежала в своей комнатке на кровати и смотрела на голубоватый прямоугольник окна.

«Вот бы мне на станок… к Алеше, — думала она. — Ничего бы не надо мне, лишь бы делу своему горячему научил! Лишь бы с ним быть… всегда…»

«Художественный поток» пустили в декабре. Раньше никак не удалось. Нужно было заключение филиала Торговой палаты по образцам мебели, а потом еще и последнее слово главного судьи — покупателя.

Пробную партию мебели увезли в Новогорск, в магазины. Быстро заполнялись книги для отзывов. Много интересного узнали Токарев, Гречаник и Илья Тимофеевич, объезжая магазины и прислушиваясь к разговорам.

На фабрике внимательно изучали все замечания — и хвалебные, и ругательные. Бесспорно, однако, было одно: первый опыт принес огромную радость. Не зря старались!

Полностью перейти на выпуск новой мебели фабрика пока не могла, и «художественный поток» все еще оставался не слишком большой бригадой. Но гарнитурный цех стал тесен, и бригаду, которая увеличилась теперь уже до сорока человек, перевели в новое помещение.

Щиты для сборной мебели делали теперь в общем фанеровочном цехе, а потом уже передавали в бригаду. Здесь начиналось самое главное. Двадцать дней щиты не уходили от полировщиц. Их полировали по нескольку раз, давая «отдохнуть», чтобы уплотнился и стал прочным прозрачный слой. Больше всех к отделке придирались Илья Тимофеевич и Гречаник, рассказывавший работницам, как полируют мебель итальянцы:

— Знаете, — говорил он, — в мастерских они делают только деревянную часть, а полировать мебель увозят — куда бы вы думали? — в море! Да, да! Не удивляйтесь, именно в море! Чистый, лишенный пыли, морской воздух позволяет сделать полировку исключительной!

Гречаник, еще никому не признаваясь, все больше убеждался в том, насколько удобна работа без браковщиков. Он почувствовал это впервые, увидев, как девушки возвращали на склад Сергею Сысоеву щиты, в которых обнаруживали хотя бы малейший недостаток, или как сборщики, подзывая кого-нибудь из полировщиц, спрашивали: