— Молчи-молчи, — хлопотал Водар, помогая царевне прилечь, — отдохни. Сейчас разведём огонь…. На-ка вот пока, — малыш спешно вытащил из кожаного мешочка крохотный пучок сухой травы и растер его в ладонях. — Ну, давай, хоть немного на язык…

Тара послушно открыла рот. Горько-мятный вкус тут же ударил в горло и вскоре приструнил её не в меру расходившееся сердце. Она на какое-то время забылась, а когда вновь открыла глаза, то увидела костёр, возле которого в глубокой задумчивости сидел Чабор. Едва она шевельнулась, как тут же услышала его голос:

— Лежи-лежи, не вставай…. Водар ушёл в лес, за травами. Скоро придёт, подлечит. Он может. Он всё может, это только я…. Всё это из-за меня. Ну, чёртов колдун…

К этому времени сайвок забрёл уже далеко в чащу. Сколько бы он ни ходил по мокрым болотинам, трава вокруг попадалась пустая и безтолковая. Это было очень странно, ведь на дворе красовалась самая середина тёплой поры года. Складывалось впечатление, что вся сила местной растительности была безпощадно высосана голодной землёй.

Водар, в надежде найти то, что ему было нужно для поддержания сил царевны, пробирался по мрачной мокрой низине всё дальше и дальше, поражаясь тому, что лесная чаща «мертвеет» прямо у него на глазах. По всем травным наукам, всё должно было быть как раз наоборот. В таких вот низменных ложбинах трава стоит в самой силе.

Даже не умолкавший ранее шум лесных птиц здесь, как казалось, был не слышен. Необъяснимая тревога, цепко закравшаяся в сердце озадаченного сайвока, росла, словно на дрожжах. Дело дошло до того, что его маленькое сердечко, окончательно сжавшееся в комок, так смачно ёкнуло, что малыш, захваченный этим врасплох, тут же присел на корточки и прижал к нему ладонь. Он удивлённо оглянулся вокруг, рассматривая сырой и душный мрак леса, пытаясь хоть там найти ответ на своё необъяснимое недомогание.

Тут же, впереди, шагах в пятидесяти, рядом с обугленным от удара молнии дубом, словно из-под земли вырос уродливый карлик, облачённый в чёрную хламиду. Незнакомец, не замечая сайвока, смотрел вверх, в откликавшиеся тревожным шепотом вершины близстоящих сосен.

Из неподвижной, колючей высоты вывалилась лёгкая крылатая тень, и к ногам чёрного карлика упала мёртвая птица. Он проворно схватил её, затолкал в полотняный мешок и безшумно скользнул меж многочисленных стволов и корней. Сайвок, толкаемый любопытством, немного подождал …и отправился следом.

Проследить за уродливым незнакомцем оказалось не так-то просто. Лишь качающиеся лапы папоротника да смыкающиеся за его страшным горбом ветки редких молодых деревьев и кустов указывали путь любопытному глазу. Вскоре карлик и вовсе перестал таиться. Изредка хитро оглядываясь, он лишь ускорял шаг, двигаясь к своей неведомой цели.

Когда Водар понял, что его заметили и целенаправленно ведут к болоту, под его ногами уже смачно чавкала чёрная, словно дёготь, болотная вода, проступающая сквозь мягкий настил полусгнившей, бурой иглицы. В воздухе пахло гнилью, серой и чем-то ещё, очень знакомым и страшным. Память отказывалась сообщить что-либо об этом слабом, уже забытом запахе, а страх и тревога, ранее разыгравшиеся в сердце Водара, напомнили о себе снова, заставив его в который раз остановиться. Да и куда тут было идти? Незнакомец-то исчез…

Вдруг Водар почувствовал сильное головокружение, и вместе с тем заметно усилился тот самый давно забытый неприятный запах.

— Что это со мной? — едва успел подумать сайвок, как тут же откуда-то сверху на него рухнул помощник Поклада, ужасный карлик Сглаз.

Как только перекошенное ужасом лицо Водара погрузилось в бурую болотную воду, его перепуганная память запоздало выбросила на свет картинки большого леса возле владений царя Вулкана. Вспомнилась брошенная лесная избушка, насквозь пропахшая этим кисло-тошнотворным, гнилостно-гадким, серно-трупным запахом…

Задыхающийся сайвок что было силы упёрся руками в землю и яростно выдохнул из себя предсмертный рык. Чёрная вода заклокотала мутными пузырями, поднимаясь всё выше и не давая Водару никакой надежды на последний вдох. Враг, будто клещ, вцепился ему в спину. Казалось, что уже никто и ничто было не в силах сбросить карлика на землю или хотя бы на миг ослабить его страшную хватку.

И вдруг что-то хищно дёрнулось внутри умирающего от удушья сайвока. Его слабеющее тело судорожно требовало хоть глоток воздуха. Ещё никогда, если не считать протравного колодца, смерть не обнимала бедного малыша так крепко, и он понимал, что на этот раз помощи ждать неоткуда, ведь друг Чабор слишком далеко...

Странное дело, но томное предсмертное оцепенение в трепыхающемся из последних сил маленьком сердечке Водара ни с того ни с сего вдруг лопнуло, словно упавшая на пол перезрелая тыква, явив ему безумный огонь слепой ярости!

Сайвок упёрся в землю ногами и подогнул под себя голову. Перепачканный чёрной водой подбородок с едва пробивающейся белесой бородкой приподнялся над вонючей болотной массой. Водар вдохнул долгожданный воздух жадно и неистово, вместе с хлынувшей через нос водой. В грудь тупой болью тут же ударил страшный кашель, выбрасывающий прочь гнилую жидкость.