– Нет уж! Какая теперь клубника! – заторопилась Нина. – Вези–ка меня домой, сынок, и быстро – за ней!

– Ладно, – тут же согласился Вадим. – Все вместе будем клубнику сажать. Всей семьей.

Вадим тронул машину с места, резко развернул и бросил ее в сторону Москвы, навстречу своей новой судьбе.

Глава 5

Вадим оказался на Тунгуске в том промежутке времени, когда они с Кириллом уже забрали Сияну. Не хотелось снова встречаться с Сияной, заваривать кашу, объясняться. Вот найдет Тоньку – и назад.

Вадим огляделся, обошел вокруг дома, заглянул в сарай. Никого.

– Тонька! Ты дома? – позвал он девушку и направился к крыльцу.

Дверь была открыта нараспашку и занавеска от комаров полоскалась на ветерке. Но вот она отодвинулась, и на пороге показался хмурый Степан. Обычно дружелюбный и снисходительный, с веселой искрой в глазах, сейчас он глянул на гостя неприветливо, даже враждебно.

– Чего забыл?

Вадим опешил. Что–то здесь произошло.

– Тоньку позови.

– А нашто она тебе сдалась?

– Я ее с собой забираю.

– Ишь, спохватился! Что, та краля надоела? – ехидно подцепил Степан. – Забирает он! Долго ж ты собирался! Спортил девку и сбежал, как нашкодивший шакал! Уходи–ка ты по добру по здорову, а не то возьму ружье да пальну тебе прямо промеж глаз сразу из двух стволов!

– Я же вернулся. Дай же мне с ней поговорить, черт тебя дери! – все больше закипал Вадим, под–ступая к Степану. – Она сама хотела со мной уехать.

– Нету Тоньки! Нету! – заорал Степан, и голос его сорвался.

– Как так – нету? – тупо спросил Вадим. – Уехала с кем–то?

– Утопла она.

– Что?! Что ты сказал? – Вадим рванул Степана за грудки. – Как – утопла?

– В реку сиганула с обрыва. О камни разбилась, насмерть. И нечего тут…

Степан отвернулся, его рыжие усы задрожали.

– Когда это случилось? – глухо спросил Вадим. – Где? С какого обрыва?

– Да уж тебе лучше знать, где ты с ней забавлялся! Кажный день туда прибегала. А как ты эту глазастую девку забрал с собой, Тонька и не вернулась назад. Вчера это было. Мы с Матвеем нашли ее под обрывом. Там же и похоронили. И мать тут же опять слегла.

Степан не мог больше говорить, горло сдавило глухое рыдание.

Вадим бросился туда, к реке, к обрыву, оглянулся на бегу:

– Я верну ее, Степан! Верну!

– Из ума выжил, видать, – вздохнул Степан, утирая глаза. – Прости его, Господь.

Вадим бежал по узкой тропке вдоль реки. Вон и тот обрыв. Здесь они с Тонькой «забавлялись», здесь же подрались с Матвеем из–за Сияны. Значит, вчера. Тонька была рядом, видела их драку, спрятавшись за каким–нибудь деревом. А потом бросилась с обрыва и разбилась. А он, идиот, ничего этого не знал и не почувствовал.

Под обрывом виднелся холмик свежевырытой земли. Крест из двух палок. Букетик ромашек. Ее могилка. Но Тоньку можно спасти. Просто вернуться назад. Но не во вчера. На два дня назад. И Вадим нажал на браслете кнопку.

Тонька стояла над самым обрывом, прижав руки к груди, смотрела на реку и не шевелилась. Казалось, она прямо сейчас собирается броситься в реку. Но нет, это будет завтра. Она просто ждет его, Вадима. Или просто вспоминает, как они были здесь вместе.

– Тонька! – тихо позвал ее Вадим, боясь спугнуть, и горло его сжалось, голос ему не повиновался. Он прошептал: – Я вернулся.

Она услышала. Вздрогнула и оглянулась, посмотрела на него в недоумении, как на видение, не веря своим глазам.

– Иди сюда! – Вадим протянул к ней руки, сделал шаг, другой.

Только бы и правда не свалилась с обрыва, от такого счастья.

Тонька охнула, словно ударившись, и стала оседать на траву, ноги ее больше не держали. Вадим подскочил к девушке, подхватил, не давая ей упасть, крепко прижал к себе. Она расплакалась.

– Вот дуреха, чего плачешь–то? – усмехнулся он, гладя ее волосы, успокаивая. – Я же вернулся.

– Вернулся… – Она все еще не могла поверить. – Ты меня с собой увезешь? К себе домой?

– Домой.

Он засмеялся, видя, как она сразу ожила, расцвела улыбкой, как заблестели ее глаза. Она была счастлива, и ему от этого стало легко и радостно на душе. Черт возьми, как он был слеп! Он искал свое счастье, свою половинку, гоняясь за призраком. Вот оно, его счастье, простое, земное, человеческое, и он его чуть не упустил. Но уж теперь–то будет держать крепко.

Часть 3. Берсеркер