По мнению Блэкмор (Blackmore, 1999, p.53), это не очень важно. Она проводит параллель с геном, который так же трудно определить, поскольку этот термин используется заводчиками животных, микробиологами, генетиками совершенно по-разному, так как их интересы лежат в различных областях. На молекулярном уровне гены состоят из последовательностей нуклеотидов в молекуле ДНК. Термин «ген» часто применяется к участкам молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты различной длины. Например, кодон, являющийся последовательностью из трёх нуклеотидов, или цистрон, достаточно длинная цепочка нуклеотидов, ответственных за производство определённого белка, включая символ начала и остановки процесса. Однако такое определение не подходит заводчикам при выведении новой породы, да и мы имеем в виду нечто совсем другое, когда говорим о гене «для чего-то». ДНК предоставляет инструкции для производства протеина, и как из этого получаются карие глаза, тонкая талия, любовь к живописи или тонкий литературный вкус не совсем очевидно. Но тем не менее, естественный отбор воздействует именно на гены. Возможно, окончательного ответа на вопрос что такое ген не существует. Достаточно продуктивным может быть определение гена как наследственной информации достаточной длины, чтобы быть релевантной для естественного отбора. Такая неопределённость в определении гена тем не менее не влияет на прогресс биологии и генетики.

Та же логика применима и к мимам. Деннет определил единицу мима как «мельчайший элемент, который может многократно и надёжно реплицировать себя» (Dennett, 1995, р.344). С этим уже можно работать. Дальнейшее развитие миметологии принесёт, в случае необходимости, более детальное определение единицы мима.

Нам следует обратить внимание ещё на один аспект теории мимов, а именно: не всё, что находится в нашей голове, является мимом. Не все идеи, представления, верования, мысли, образы суть мимы, но только те, которые попали к нам путём имитации.

Как распространяются мимы? Посредством имитации. Что имеется при этом в виду? Научение новому поведения путём копирования поведения другого человека. Здесь возникает потребность несколько ограничить это определение. Имитацией не является, прежде всего, заражение.

Типичными для человека примерами заражения являются зевание, смех и кашель. Нам трудно удержаться от зевоты, если рядом кто-то зевает и трудно не смеяться, если вокруг все смеются. Однако это не имитация. Это унаследованное поведение. Когда мы начинаем смеяться в ответ на смех окружающих, мы не научаемся смеху, мы уже умеем это делать. К тому же, мы смеёмся своим собственным способом, отличным от смеха окружающих. Мимы не ответственны за это поведение.

Обратимся теперь с социальному научению. Имитация является видом социального научения, но существуют ещё другие его формы. Исследования имитативного поведения животных [43] показали поразительные результаты — имитировать, собственно, может только человек. Как же так? Нам известно столько примеров имитативного поведения животных: японские макаки, моющие бататы перед употреблением; те же макаки, принимающие ванны в горячих источниках, когда становится особенно холодно; шимпанзе, которые достают палочкой термитов из термитника; новогвинейские вороны, изготавливающие сложные «инструменты», с помощью которых они могут извлекать личинки древоядных жуков; в конце концов, ваши собственные собака или кошка показывают массу примеров имитации. В данном случае мы имеем дело с социальным научением: внимание одного животного может быть привлечено стимулом, являющимся причиной действий другого животного, или оно может быть направлено на определённое место. Животные могут таким образом научаться, например, каких мест следует избегать или бояться. Однако это не является истинной имитацией, поскольку никакое новое поведение не передаётся от одного животного к другому.

Разница между имитацией и социальным обучением состоит в следующем: имитация — это научение новым формам поведения посредством наблюдения за другими, тогда как социальное научение является получением новых данных об окружающей среде посредством наблюдения за другими. В этом случае животное использует уже имеющиеся у него поведенческие реакции в отношении новых стимулов или мест.

Продолжавшиеся почти сто лет исследования истинной имитации показали, что она практически отсутствует у всех животных, кроме человека. Исключение составляют птицы, которые могут имитировать крики других птиц или животных. Высшие обезьяны не имитируют в дикой природе, однако помещённые в человеческие семьи, они могут иногда пытаться это делать [44] . Тем не менее, когда в эксперименте обезьяны и человеческие дети должны были решать одни и те же задачи, только человеческие дети были готовы использовать имитацию для их решения [45] . На самом деле термин «обезьянничание» может быть применён только к людям, поскольку обезьяны не умеют обезьянничать!

Младенцы способны имитировать звуки голоса, позу тела, действия с объектами. В возрасте 14 месяцев они способны повторить имитацию с отсрочкой в неделю [46] и они понимают, когда взрослые имитируют их [47] . В отличие от прочих живых существ, люди готовы имитировать всё и вся и при этом они, кажется, могут получать удовольствие от имитации.

Поскольку мимы передаются посредством имитации, мы должны констатировать, что только люди способны к миметической трансмиссии. Социальное научение не поддерживает репликационную систему с настоящим наследованием, поскольку поведение в действительности не копируется.

При социальном обучении одно животное находит новое поведение в процессе своего индивидуального обучения и когда-нибудь ставит второе животное в такую ситуацию, когда это второе животное также обучится этому поведению, или первое животное ведёт себя таким образом, что оно увеличивает возможность второму животному обучиться тому же самому или подобному поведению. Результат выглядит как копирование, имитация, но на самом деле это не так, поскольку это новое поведение было заново открыто вторым обучающимся. Социальное окружение и особенности поведения первого животного играют существенную роль, но детали его поведения не могут быть переданы, усовершенствованы при селективном копировании. В этом смысле это не настоящее наследование. Это означает, что здесь нет нового репликатора, нет эволюции и данный процесс не может быть миметическим.

Способность к генерализованной имитации предполагает, что люди могут изобрести любое поведение и копировать его друг у друга. Мимы являются истинными репликаторами, поскольку они выполняют все три необходимых условия: наследование (форма и детали имитируемого поведения), вариации (поведение копируется с ошибками, или улучшается, или вносятся другие изменения), селекция (только некоторые формы поведения успешно копируются). И это настоящий эволюционный процесс.

Давайте рассмотрим акт имитации более детально, опираясь при этом на пример, приведённый Сьюзен Блэкмор. Описывая имитацию она проводит аналогию с обратной инженерией — «reverse engineering», которую используют многие предприятия, не желающие платить за патенты. Они последовательно разбирают изделие, пытаясь представить, для чего и как используется каждая деталь. Иногда это у них получается, большей частью нет, но процесс очень сложен и трудоёмок.