Подобная разница может быть и неплоха, поскольку мы обладаем глазами нормального размера и размер кортекса, необходимого для обработки сложной входящей визуальной информации, для всех обезьян достаточно постоянен. Префронтальный же кортекс, напротив, сам сенсорную информацию не обрабатывает, но получает данные от других отделов мозга.

По мнению Сьюзен Блэкмор, роль префронтального кортекса загадочна. «Не существует ни одного чёткого ответа на вопрос: „Что собственно делает префронтальный кортекс?“» (Susen Blackmore, 1999, р.72). К роли префронтального кортекса мы ещё обратимся с вами в следующей главе. Понимание этой роли важно, поскольку в противном случае непонятно, почему, несмотря на все вышеописанные проблемы, естественный отбор поддерживает нашу большеголовость. С другой стороны, люди с существенными повреждениями этой части мозга не умирают, что подтверждает знаменитый случай, известный с 1848 года. Финеас Гейдж, бригадир железнодорожных строительных рабочих, получил тяжёлое ранение в результате взрыва — металлический прут вошёл ниже левой глазницы и существенно повредил лобовую долю левого полушария. У этого человека произошли значительные личностные изменения и продолжать работать он уже не не мог. Однако он мог ходить и говорить и издалека производил впечатление нормального человека. После этой травмы он прожил ещё 12 лет. То же самое верно для жертв лоботомии — жестокой операции, очень модной в психиатрии в пятидесятые-семидесятые годы. Пациенты уже никогда не были «самими собой», но, если принять во внимание размеры разрушения мозга, то изменения были незначительными.

Кроме изменения размеров лобных долей, человеческий мозг показывает и другие реорганизационные особенности. Это, прежде всего области, связанные с речью: зона Брока, ответственная за производство речи и зона Вернике, благодаря которой мы понимаем речь. Эти области взаимосвязаны с зонами коры, отвечающими за моторику и слух соответственно. У животных же издаваемые звуки — хрюканье, мычание, лай, птичьи трели — регулируются средним мозгом и расположены эти центры вблизи зон, ответственных за эмоциональный контроль и общий тонус центральной нервной системы. Некоторые звуки, издаваемые человеком, также продуцируются средним мозгом, например, плач и смех, но речь контролируется кортексом. У большинства людей обе речевые зоны расположены в левом полушарии, так что половины нашего мозга не совсем идентичны. Существенная часть людей является правшами, что означает доминирование левого полушария. Большинство приматов не обладают право- или леворукостью и уж совсем не наблюдается у них асимметрии мозга. Вы видите, что дело не только в размере, наш мозг отличается от мозга других животных также в своём строении.

Весьма вероятно, что способность к имитации сыграла существенную роль в нашей эволюции и особенно в эволюции нашего мозга. Как мы выяснили, имитация является сложным механизмом, но она даёт значительные преимущества для животного, которое способно её применять, поскольку уже не требуется каждый раз заново «изобретать колесо», как при прочих способах социального научения, но копировать уже готовый образ действий. Социальная организация современных приматов, особенно шимпанзе, достаточно сложно организована и требует развитых социальных способностей. Наверняка наши предки миллионы лет назад имели как минимум подобный уровень развития этих способностей, в которые включают умение притворяться, льстить, обманывать и манипулировать.

Но почему имитация должна ограничиваться только социальной сферой? Все приматы умеют хорошо манипулировать предметами и производить нечто вроде орудий, помогающих им в добыче пищи. Наши предки с момента их возникновения начали производить сложные каменные орудия и, более того, скорее всего носили их с собой, поскольку не везде можно было найти необходимые камни для производства этих орудий.

Такая сложная орудийная деятельность просто предполагает имитацию. Все приматы являются длинноповодковыми животными. Поводок наших предков должен был быть ещё длиннее, вследствие особенностей их социальной организации и питания (к этому вопросу мы вернёмся в следующей главе). Как мы знаем, в этом случае сложные навыки не передаются генетически, но передаётся способность эти навыки вырабатывать. Вероятно, австралопитеки были не большими мастерами имитации и их каменные произведения являлись несколько «простоватыми». Но в ходе эволюции объём мозга увеличивался, возрастала способность к имитации, каменные орудия усложнялись. И как только стала развиваться имитация, тут же возникли новые репликаторы.

«Если ты хочешь понять что-либо, узнай, как оно возникло» — написал в своё время замечательный учёный Борис Фёдорович Поршнев (Поршнев Б. Ф., О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии), с.20, 2007) [50] . Мы последуем его примеру, поскольку иначе нам не понять, почему же так трудно быть принцем. Нам придётся обратиться к палеопсихологии (и к другим палеонаукам), к истокам возникновения человеческой психики и самого человека, чтобы уяснить, почему бесхвостый прямоходящий потомок обезьяны покорил мир и чего это ему стоило.

Основы палеопсихологии были заложены Б. Ф. Поршневым. При этом Поршнев настолько опередил как своё, так и наше время, что его труды были непризнанны как тогда, так и сейчас. Тому были две причины. Первая — идеологическая: в советское время его обвиняли в уклонении от марксизма, нынче в том, что он был марксистом. Вторая была связана с «Hypotheses non fingo» — знаменитым высказыванием Ньютона — «Гипотез не измышляю». Дело в том, что Поршнев был концептуалистом, как раз измышлявшим гипотезы, и ладно бы в своей собственной области, что было бы ещё простительно, так нет, он пытался синтезировать историю, археологию, палеонтологию, биологию, психологию, а подчас и кое-что из других наук. Вот это уже простить трудно. В принципе, измышлять гипотезы можно, но только, пожалуйста, в области, соответствующей вашему диплому. Ведь всем известно, что учёные-междисциплинарщики вымерли уже более двухсот лет назад. И не надо эту вредную традицию возрождать…

Приведём цитату из Олега Вите, огромными усилиями которого стал возможен выход в свет «некастрированного» варианта главного труда Б. Ф. Поршнева — «О начале человеческой истории»; «Исследования Бориса Поршнева затрагивали едва ли не все направления общественных наук, а также некоторые смежные направления наук естественных.

Исследования во всех этих областях рассматривались Поршневым в качестве тесно связанных друг с другом аспектов становления единой синтетической науки — „об общественном человеке или человеческом обществе“. Универсализм Поршнева совершенно беспрецедентен для науки XX века по своим масштабам и одновременно предполагает опору на самые точные эмпирические факты в соответствии с самыми строгими научными критериями, сформированными в этом веке.» (О. Т. Вите, Творческое наследие Б. Ф. Поршнева и его современное значение с.2) [51] .

В науке термин «троглодит» появился впервые в трудах Линнея. Этот термин был использован Поршневым для обозначения всех палеоантропов, существовавших на земле до появления человека. Это существенно важно, поскольку согласно концепции Поршнева, которой мы придерживаемся, все предки (прямые и непрямые родственники) человека (троглодитиды) отличались от него радикально. Причём настолько радикально, что собственно о человеке мы можем говорить только начиная с кроманьонца, да и то с известными оговорками.