«Наука считает все ныне живущее на земле человечество единым биологическим видом Homo sapiens. Аксиома: нет человека, принадлежащего к другому биологическому виду. Признавая эту аксиому для настоящего времени, непоследовательно было бы поколебать ее для прошлого, признав людьми существа других биологических видов археоантропов и палеоантропов (неандертальцев).

Наконец еще и еще раз: все эти… обезьянолюди ничуть не обезьяны и ничуть не люди. Они животные, но они не обезьяны.» (Поршнев Б. Ф., О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии), 1974, с. 63–64). [52]

Основной экологической характеристикой троглодитид была некрофагия — трупоедение (если вы испытали шок, то напрасно, мы в этом смысле мало отличаемся от троглодитид, поскольку, если задуматься, то мясо, которое мы потребляем, тоже не тут же на охоте убитый «свежачок» и, скорее всего, поедаемое нами сегодня животное было умерщвлено многие месяцы, а то и годы назад). Троглодитиды не были хищниками, но падальщиками. Мгновенное (с исторической точки зрения) появление нового эффективного хищника, оттеснившего всех других хищников от их добычи (что нам саблезубый тигр!) экологически нереально, а ведь останки троглодитид находят в окружении костей крупных животных, причём большинство этих костей расколоты. Весьма вероятно, что и в экологической нише падальщиков не так уж было свободно, поэтому они заняли единственно свободное место — утилизация костного и головного мозга крупных животных, убитых другими хищниками.

Троглодитиды сделали большой скачок по сравнению с другими приматами, перейдя преимущественно на мясную пищу. Однако они были абсолютно к этому не приспособлены — ни зубы, ни ногти, ни жевательные мышцы, ни даже пищеварительные аппарат. Добраться до мозга, пробив крепкую шкуру и расщепив кости они могли лишь с помощью ароморфоза, корни которого восходят к инстинкту разбивания камнями твёрдых оболочек (например, орехов) у обезьян. Троглодитиды были высокоспециализированными разбивателями крепких органических оболочек. И точно так же они разбивали камни, получая осколки поострее. Троглодитиды не были хищниками и сами других животных не убивали. Прямоходящие троглодитиды были ещё и носильщиками, поскольку они должны были доставлять заострённые камни к останкам животных, либо эти останки к камням.

Троглодитиды не производили никаких «орудий труда». Используемые ими камни «в нижнем и среднем палеолите были чисто природными новообразованиями, средствами разделки останков крупных животных и абсолютно ничем более.» (Б. Ф. Поршнев, 1974, с.66). Орудия труда, как и сам труд, появились лишь с возникновением человека.

С момента опубликования «О начале человеческой истории» прошло уже более сорока лет, и за это время было сделано много новых открытий в области изучения происхождения человека [53] , однако общая картина не только не прояснилась, но существенно усложнилась. К исследованиям были привлечены генетики, что привело к существенной разногласице в датировках тех или иных ископаемых останков, которые, согласно генетическим исследованиям, были существенно «старше», с разницей от 100 тысяч до 3 миллионов лет. Значительным достижением можно считать установления факта одновременного существования нескольких видов троглодитид, эволюция которых перестала выглядеть как победная прямая и теперь больше похожа на куст. С достаточной достоверностью установлено, что неандерталец не был прямым предком человека (хотя эта точка зрения разделяется не всеми антропологами). Но кто конкретно им был — всё ещё недостаточно ясно. Кроме того, выяснилось, что различные виды троглодитид существовали одновременно и, судя по всему, достаточно мирно.

Троглодитиды были организованы в стада или, как называл их Поршнев, в тасующиеся группы. Основанием для такого предположения послужили исследования Джейн Гудолл, много лет изучавшей шимпанзе. Обычно они кочуют группами по три — шесть особей и если где-то наблюдается изобилие плодов, собираются в группы по 25–30 особей, а затем снова расходятся небольшими группами. Самое интересное, что состав этих групп уже может быть другим, то есть он не постоянен и может быть изменён. Изменения в составе групп могут происходить чуть-ли не ежедневно. Иногда обезьяны могут быть по одиночке, иногда это группы самцов или самок, порой смешанные группы. Весьма вероятно, что троглодитиды были организованы подобным же образом, с ещё большей амплитудой колебаний: от одиночных блужданий до больших сборищ. «Огромной важности биологический сдвиг! Во всей эволюции жизни до троглодитид биологический вид в каждый данный период его существования есть собирательное понятие; это есть мысленное обобщение всей совокупности живущих подобных друг другу особей. Лишь немногие из них, подчас всего лишь две особи, имеют реальный контакт друг с другом, единство же вида воплощено в генетической связи, а также в экологическом (биогеоценотическом) положении его среди других видов. И вот система неограниченно тасующихся групп, прорвав и стадные, и популяционные перегородки, превращает троглодитид в нечто новое; в вид, где особь, по натуре весьма мобильная, т. е. способная покрывать сравнительно быстро огромные дистанции и преодолевать водные, горные, пустынные, снежные препятствия, оказывается в принципе в контактах с неопределённо большим числом особей, поскольку включается на время в находимые ею скопления подобных себе, будь то в сезонные или долговременные, но затем вновь уходит с малыми группами, а то и вовсе порознь; в вид, представляющий собою тем самым не мысленное и не генетическое только, но реальное (в тенденции) единство.» (Б. Ф. Поршнев, 2007, с.239).

Камни, определяемые Поршневым как «экзосоматические органы», эволюционировали вместе с троглодитидами и всей фауной. Можно выделить четыре этапа их развития.

Первый относится ко времени австралопитеков. Фауна этого периода характеризуется чрезвычайным многообразием хищников при господстве махайродов, а также обилием крупных жвачных животных. Троглодитиды этого периода были, скорее всего, ориентированы на добычу костного мозга, нежели на использование мяса, что вполне объяснимо, поскольку претендентов на костные останки крупных травоядных, кроме насекомых и, возможно, грызунов, как в то время, так и сейчас, не было. Скорее всего, троглодитиды дожидались, пока другие падальщики съедали мясо и оставляли им очищенные кости. Один слон приносил 200–300 кг высококалорийного костного мозга плюс столько же давал головной мозг. И это была единственная возможность для троглодитид бесконфликтно встроиться в существующую экологическую систему. Они никому не угрожали, никого не теснили, никого не должны были убивать. Так они просуществовали несколько миллионов лет, пока не произошёл кризис фауны, особенно хищной. К глубокому огорчению австралопитеков, полностью вымерли саблезубые тигры, служившие для них поставщиками крупных трупов. Питаться как прежде стало невозможно и троглодитиды вымерли, почти все.

Оставшиеся вынуждены были приспосабливаться к новой экологической ситуации, в результате чего появились археоантропы и начался второй период. Природа была уже не так милостива к ним, поскольку находить трупы крупных жвачных в местах обычной охоты хищников (существенно измельчавших) стало очень затруднительно, да и сами жвачные тоже несколько измельчали, хотя и умирали теперь в основном не от лапы хищника, а вследствие естественных причин. Однако сообразительные троглодитиды сумели установить, что многочисленные четвертичные реки с их притоками являлись коллекторами, собиравшими трупы с обширных территорий. Большая часть нижнепалеолитических стоянок локализована на перекатах и отмелях рек, их изгибах и т. п. — везде, где собирались трупы. Вместе с тем, уже не было махайродов, разделывавших туши, и троглодитидам пришлось делать это самим: пробивать каменными рубилами шкуры, рассекать связки, раздвигать рёбра рычагами — длинными костями или палками (многие археологи считают эти рычаги «копьями»). Похоже, что к привычной «мозговой» диете уже приходилось добавлять и мясо.

Так продолжалось немало сотен тысяч лет, пока природа не подложила троглодитидам очередную свинью в виде появившихся крупных пещерных хищников, в результате чего собирать трупы по берегам рек стало невыгодно, большая часть троглодитид снова вымерла, а оставшиеся эволюционировали до палеоантропов и начался третий период. Для него был характерен некий симбиоз троглодитид с хищниками и, возможно, со стадами жвачных. Камни становятся всё более приспособленными для разделки мяса, хотя от вкусного мозга ещё никто не хочет отказываться. Но и в это время троглодитиды продолжают ни на кого не охотиться.