— Это надо же, чтобы его лошадка выиграла! Не повезло парню, если вы понимаете, что я имею в виду, сэр.

— Но все-таки куда он ходил?

— Ну, «ревнивым мужем», которого вы ищете, он быть не мог.

— Нет, но ведь он пошел куда-то, и ему не хотелось, чтобы кто-нибудь знал об этом. Вот что, а не могло ли это быть чем-нибудь вроде...

В салон быстро вошел управляющий.

— Инспектор, вы не можете сейчас же подойти к телефону? Сказали, очень срочно.

Звонил Макс.

— Морс? Ноги в руки, и скорее сюда! Черт побери! Боже!

— Говори, Макс, — тихо сказал Морс.

— Миссис Кемп, вот что! Пыталась перейти реку забвения и перешла бы, если бы неожиданно не зашла районная патронажная сестра.

— Она не умерла?

— Пока нет.

— Умрет?

— Кто знает. Я ничего не могу сказать определенно.

— Ради Бога, Макс!

— Даже ради него.

Морсу не довелось видеть миссис Марион Кемп, но, судя по свадебной фотографии на стене, она в свое время была весьма бойкой женщиной — темные волосы, кудри, стройная, ладно сбитая фигурка и необычайно дерзкие, плутовские глаза. Ее уже перевезли в отделение интенсивной терапии ближайшей к дому больницы, но здесь в комнате осталось, кажется, достаточно доказательств того, что уход из жизни она запланировала сама. На ночном столике стоял пустой, без крышечки пузырек от снотворного, а рядом с ним, на романе Джорджет Хейер, лежала короткая, разборчиво написанная (хотя и неподписанная) записка:

Морс и Льюис несколько мгновений молча постояли перед дверью в квартиру Кемпа. Ничто, как знали они оба, не может быть таким тяжелым и угнетающим, как самоубийство (или, как в данном случае, покушение на самоубийство), потому что это говорило не только о невыносимых страданиях, но и о неправильно понятой и употребленной силе духа. Морс быстро прошелся по квартире, но ничего такого, что могло бы задержать его внимание, там не оказалось.

— Макс, давай попробуем сохранить ей жизнь, — негромко сказал Морс.

— Это уже не в моих руках.

— А как насчет стаканчика виски? Тут неподалеку.

— Нет времени, дорогой мой!

Он ушел, а Морс для порядка осмотрел близлежащую территорию. На цветочном бордюре, вытянувшемся перед фасадом многоквартирного дома, в котором находилась квартира Кемпа, копошился рабочий с садовыми вилами и тачкой и в ответ на вопрос Морса сказал, что он из небольшой бригады, присматривающей за тремя кварталами таких домов на восточной стороне Уотер-Итон-роуд. Да, он здесь работал последние несколько дней. Видел ли он предыдущим днем, как кто-нибудь входил в этот дом? Скажем, после трех часов? Но, на взгляд Морса, слишком молодой, чтобы успеть закончить садово-ландшафтную школу с намеком на какой-нибудь успех, собеседник с сомнением покачал головой:

— Трудно сказать, разве не так? То есть я хочу сказать, что большую часть времени работал позади дома. Я, конечно, помню, что ходили за покупками или еще куда, наверное, ходили.

— Не видели ли этого человека?

Морс вынул фотографию Теодора Кемпа, которую позаимствовал в гостиной. Ясно, фотография снята несколькими годами раньше, но даже тогда это было все то же надменное лицо, и оно смотрело в объектив с высокомерной улыбочкой над вандейковской бородкой.

— Да! Я его видел раньше, но не уверен, что видел вчера. Я же говорю, вчера большую часть времени ишачил позади дома, на газонах у реки.

У реки...

Морс поблагодарил его и пошел к спуску около дома, а там к бетонированной площадке с пятью гаражами, закрывавшими вид на реку. Затем, повернув направо, вышел к полоске ухоженною газона, сбегавшего к воде, напротив этого места на другом берегу реки выстроились безжалостно обрезанные ивы. Здесь вода затянулась ряской и стояла почти неподвижно. По мостику с надписью «Только для проживающих здесь» он перебрался к главному руслу Черуэлла, по которому вода струилась сравнительно быстро после прошедших и начале недели дождей, по ней плыли остатки всякого мусора, то и дело ударяясь о берега, сталкиваясь и переворачиваясь то одним, то другим боком, как электрические автомобильчики в парковом аттракционе. Морс несколько минут смотрел на пенившийся, мутный поток. Мысли у него неслись в таком же беспорядке. Потом вдруг он решительно кивнул сам себе и высокомерно, почти так же, как покойный Теодор Кемп, которого в какой-то момент, в каком-то месте стащили в эти самые негостеприимные воды, улыбнулся.

Когда он снова вернулся к дороге, там его ждал Льюис.

— Что теперь, сэр?

— Прежде всего нам нужно освежиться какой-нибудь живительной влагой. Где-то тут поблизости есть маленький паб, — Морс уселся в машину, — как раз по дороге.

— Сэр, до него можно дойти и пешком. Тут же каких-то пятьдесят ярдов.

Морс промолчал, но продолжал сидеть в машине и, вытащив из дверного кармана «Железнодорожную газету», притворился, будто крайне заинтересован ее содержанием, потом и в самом деле начал читать и читал несколько секунд.