одном смысле у "эго" является общей с нервной системой и мозгом (поэтому человек может создавать машины), но она, конечно, не имеет в виду защиту механической адаптации как цель человеческой жизни. Фактически ее "механизмы защиты", хотя и являются весьма необходимой частью психической жизни, заставляют личность находиться под влиянием их бедности и стереотипности. И все же там, где человек чрезмерно идентифицируется со своими механизмами, он может захотеть стать (и заставить стать других) более управляемым посредством нахождения однородных методов механического приспособления. Резюмируя, я не отрицаю, что можно согласиться с тем, что термин означает логически. Не надо спрашивать, не защищаю ли я (Боже избави!) такое положение, при котором социальные науки должны избегать наводящих на богатые размышления терминов. Но я указываю, что сознательное изменение смыслов большинства важнейших терминов - одно из требований "самоаналитической" психосоциальной ориентации.

Затем, говоря о научном доказательстве и научном прогрессе в области, которая непосредственно имеет дело с ближайшими потребностями людей, необходимо учитывать не только методологические, практические и этические факторы, но также необходимость профессиональной идеологии. По этой причине психоаналитическое обучение будет вынуждено касаться ряда образований профессиональной идентичности, тогда как теоретическое обучение должно освещать также идеологическую основу главных различий в том, что переживается как наиболее практическое, наиболее истинное и наиболее верное на различных стадиях развивающейся области. Если бы здесь, кажется, потребовалось другое универсальное сопротивление, а именно сопротивление идентичности, по аналогии с сопротивлениями "ид" и "супер-эго", я повторил бы в заключение, что все, относящееся к идентичности, более близко к историческому времени, чем другие соперники "эго". Этому типу сопротивления, затем, может противодействовать не только дополнительное напряжение при психоанализе индивида, но, сверх всего, объединенное усилие заново применить прикладной психоанализ к самому психоанализу.

242

Я могу добавить, что полностью сознаю факт, что при следовании в новом направлении обнаруживается тенденция держаться одностороннего курса, временно игнорирующего исхоженные и альтернативные направления, предлагаемые в других первопроходческих работах. Но встает важнейший теоретический вопрос: приведет ли новое направление к новым наблюдениям?

Глава VI

К современным проблемам: юность

Общественные и человеческие пороки обычно изображались и в учебниках, и в беллетристике в жанре социальной критики, часто питающей самое себя. Когда молодежь видит, как ее, так сказать, "прославляют" в mass media, ее чувству идентичности остается ценить лишь ту энергию, которой она обладает по крайней мере как признаком жизни. Но я считаю необходимым - по причинам отнюдь не пропагандистским - спросить себя, что должно быть брошено на чашу весов, для того чтобы расценить какой-либо феномен либо как психопатологию (которую мы научились распознавать), либо как позитивную цель, встроенную в каждую стадию развития. "Позитивное" во многих сферах часто предполагает иллюзорный уход от отвратительной реальности; но разве это не часть любой клинической установки - требование изучить "натуру", которую, с нашей терапевтической помощью, следует сделать "курабель-ной"? Я уже указывал в гл. III, что намерен определить для каждой стадии ее собственную витальную силу, а для всех стадий - эпигенетическую систему таких сил, которые создают человеческую (а здесь это означает родовую) витальность. Если я решительно назвал эти силы базисными добродетелями, то сделал так для того, чтобы показать, что без них всем другим ценностям и добродетелям недостает витальности. Моим оправданием в применении именно этого слова было то, что значение его некогда имело дополнительный оттенок прирожденной силы и активного качества: например, когда лекарство или питье выдыхались, говорили, что они остались "без добродетели". В этом смысле, я думаю, можно употреблять также термин "витальные достоинства", чтобы вызвать смысловые ассоциации с определенными качествами, которые, распространяясь, начинают воодушевлять человека на протяжении сле-

244

дующих одна за другой стадий его жизни. Самая первая и наиболее базисная - надежда.

Однако применение такого термина для осмысления качества, возникающего из взаимодействия индивидуального развития и социальной структуры, воскрешает в сознании многих читателей "натуралистическое заблуждение" - наивную попытку приписать эволюции интенцию развития у человека определенных типов украшающих добродетелей. Все же такие новые концепции, как Uniwelt этологов, подразумевают оптимальное отношение врожденных потенций к структуре окружения. И даже если человек - создание, которое приспосабливается к разнообразию окружающих условий или, скорее, склонно изменять себя и эти условия согласно своим собственным измышлениям, он тем не менее остается созданием, развивающимся по определенным жизненным циклам, которые задают тип модифицируемого окружения, а это в свою очередь задает потенциал постоянно обновляемой витальной адаптации. Если эта витальная адаптация является частью такого развивающегося приспособления, то человек может заболеть и выздороветь таким способом, который никто не мог бы назвать естественным^ он способен также к диагностике и лечению, критике и изменению. Последние в свою очередь опираются на ревита-лизацию силы, возрождение ценностей, восстановление продуктивной мощи. Я считаю ревитализацию силы родовым принципом цикла жизни, увековечивающим ряд витальных добродетелей - от надежды в младенчестве до мудрости в старости. Относительно юности и вопроса о том, что находится в центре ее наиболее страстных и беспорядочных стремлений, я сделал вывод, что верность - это та витальная сила, в которой нуждается юность, чтобы стремиться к чему-то, бороться за что-то и за что-то умереть. Сделав такое "базисное" утверждение, я могу только повторить некоторые из представленных ранее вариаций на темы юности, для того чтобы понять, действительно ли верность обнаруживается во всех проявлениях юности.

Я не буду здесь рассматривать другие стадии жизни и специфические силы и слабости, вкладываемые каждой в ненадежную адаптацию человека, но хочу еще раз бросить беглый взгляд на стадию жизни, которая непосредственно предшествует юности, - школьный возраст, - а затем вернуться к юности самой по себе.

245

Школьный возраст, который вторгается между детством и юностью, застает ребенка, до того всецело поглощенного игрой, готовым, желающим и способным обучаться элементарным умениям, необходимым для подготовки к овладению инструментами и орудиями, символами и понятиями его культуры. К тому же этот возраст застает его страстно стремящимся к тому, чтобы реализовать подлинные роли (предварительно проигранные), которые обещали ему возможное признание в рамках специализаций и технологий его культуры. Я хотел бы сказать далее, что умелость - особая сила, возникающая у человека в школьном возрасте. Однако все, что человек приобретает - стадия за стадией - в течение детства, оставляет метку инфантильного опыта на самых горделивых его достижениях. Так же как возраст игры завещает всем жизненным целям и стремлениям человека качество грандиозной иллюзии, так и школьный возраст оставляет в человеке любовь ко всему, "что работает".

Когда школьник присваивает способы, он также позволяет способам присвоить себя. Рассматривать как хорошее только то, что работает, чувствовать себя признанным, только если вещи работают, управлять и быть управляемым может стать доминирующим наслаждением и ценностью. И с тех пор как технологическая специализация является подлинной частью человеческой орды, или рода, или системы и образа мира культуры, гордость человека за орудия, которые работают с материалами и животными, распространяется на оружие, которое работает против других людей, так же как и против других видов. Что это может пробуждать холодное коварство, так же как и неизмеримую жестокость, редкую в мире животных, обусловлено, конечно, комбинацией событий развития. Среди них нас больше всего будет интересовать (поскольку она выходит вперед в течение юности) потребность человека соединять технологическую гордость с чувством идентичности: начиная с инфантильного опыта, усиленный технологической гордостью смысл личной тождественности медленно нарастал, и эта тождественность испытывалась в столкновениях с постоянно расширяющейся общностью.

У людей есть еще одна потребность, не присущая больше ни одному природному виду и не существующая у человечества в целом, - это потребность чувствовать, что

246

они представляют некоторый особый род (клан или нацию, класс или касту, семью, профессию или тип), чьи знаки отличия они будут носить с тщеславием и убежденностью и защищать (наряду с экономическими требованиями и т.п.) от других, иностранных, враждебных и уже поэтому как бы не вполне человеческих родов. Таким образом, получается, что молодые люди могут применить все свои умения, которыми они гордятся, в борьбе с другими людьми, и даже те, кому не откажешь в разумности и цивилизованности, убеждены, что с моральной точки зрения они не могли бы поступить иначе.