— Эй, кто-нибудь! — крикнул я в пустоту. Но меня явно не слышали — пришлось позвать еще раз. Фраза рассмешила меня самого, но тело тут же заболело от смеха. Я услышал приближающиеся шаги. Дверь распахнулась — передо мной стоял Виктор. Тот самый, который совсем недавно подарил мне кольцо. Я попытался взглянуть на руку, но был слишком крепко связан, чтобы сделать и едва заметное движение. Виктор смотрел на меня и говорил с кем-то внутри меня на непонятном языке.

— Что тебе нужно? Если ты пришел за кольцом, я с радостью тебе его отдам, — сказал я Виктору. Но он словно не слышал меня и продолжал говорить с малышом внутри меня.

Проявившись неоткуда, рядом с Виктором возникла еще одна личность. «Да у меня галлюцинации!» — подумал я и рассмеялся своей догадке. В глазах у личности, стоявшей рядом с Виктором, вместо зрачков плясали огоньки. Глядя на меня горящими глазами, он сказал:

— Твое время окончено, дальнейшее пребывание в этом мире бессмысленно! — он сказал это так убедительно, что я начал осознавать всю серьезность своего положения.

— Я не готов! — вырвалось у меня, хоть в горле стоял ком.

— Все, что было необходимо, ты уже сделал.

— В моей жизни только-только появился смысл! — не сдавался я.

— Чтобы тебе было легче уйти, я объясню твои отношения с Марией. За время своего общения с ней ты настроил ее на необходимую частоту и зачал в ней, — спокойно объяснил Виктор.

— Она беременна? — спросил я, не скрывая нахлынувшей на меня радости.

— Неважно, — ответил Виктор. — Ты же хотел уйти красиво.

Он принялся читать заклинание на том же языке, на котором общался с малышом.

— Не делай этого! — кричал я ему, чувствуя, что рассыпаюсь словно фигура из песка.

Стоя в высокой траве, я почувствовал, как чья-то тень поравнялась со мной, принеся с собой холод, от которого содрогнулось все мое тело. Затем тень исчезла, солнце снова согрело меня. Где мои руки и ноги? Промелькнуло в сознании Подняв глаза к небу, я увидел над собой ребенка. Он напоминал мне самого себя на старых детских фотографиях. Потоптавшись на месте и напевая себе что-то под нос, ребенок убежал. Прислушиваясь к удаляющимся шагам, я осознал, что являюсь травинкой, одиноко растущей среди себе подобных. Чьи-то тяжелые шаги и свистящее дыхание отвлекли меня от этих мыслей. Надо мной из ниоткуда появилась коровья морда. Мысль о том, что я могу быть съеденным, испугала меня. Еще через мгновение — и зубы животного переломили мой стебель. Я ничего не чувствовал и только поэтому смог глубже проникнуться пониманием момента. Я находился в полной темноте. На знаю почему, но желание открыть глаза показалось мне странным. Повинуясь внутреннему голосу, я это сделал и увидел себя за столом. В комнату вошла женщина, лицо ее было закрыто. Протянув мне глиняную кружку с молоком, она вышла. Поднеся кружку к устам, я почувствовал аромат летнего надоя. Жадно, большими глотками допив молоко, я прошел в соседнюю комнату, в которой стояла расстеленная кровать. В окно билась пчелка. Раздевшись я лег и беззаботно уснул.

Говинда

Начало пути

Уход Марьям

Шейх Хасан, покинув Сирию с Хадиджей и Марьям, отправился в Индию, где поселился в славном городе Канчи. Город славился своими шелками, вскружившими голову многим женщинам. Марьям любовалась собой, стоя у зеркала в шелковом сари, окаймленном золотыми нитями. Хадиджа и Лейла обсуждали несправедливость судьбы, лишившей Марьям возможности выйти замуж и стать матерью. Марьям думала о Викторе. Его образ не покидал ее с тех пор, как она уехала из Италии. Всем своим сердцем она принадлежала ему.

— Перышко. Моя половинка… — шептала она тихо, пытаясь скрыть свои чувства от матери.

«Я поступала правильно, — говорила она самой себе. — Было бы нечестно с моей стороны поддаться чувству. А может быть, прав был Виктор и жить надо чувством?» Но сразу же после этого в ее памяти возникал образ отца Франческо, чистотой своей и ясностью взгляда рассеивавший все сомнения.

Углубляясь в переживания, со временем Марьям стала все отстраненнее. Она меньше улыбалась и, казалось, сама жизнь гасла в ней. Хадиджи, привыкшей видеть дочь цветущей и жизнерадостной, тяжело было переживать омрачающее весь дом безмолвие. Марьям перестала выходить к столу, часто ссылалась на недомогание. Когда она наконец осталась совсем без сил, Хадиджа решила отправить слугу за шейхом Хасаном.

Хасан, прибыв в Канчи, большую часть времени проводил в обществе мудрецов, чьи сердца он покорил своей проницательностью. Излюбленным местом медитации для Хасана являлся храм Шивы. Там, глубоко погруженный в себя, он созерцал Виктора, движимого путеводной звездой к берегам Индии. Внезапно его внутреннему взору предстал образ Марьям. Она пылала в предсмертной агонии, взывая к Франческо.

— В обители Верховной личности, Франческо покинул уста Гвинды , в виде прекрасной мелодией. Непреодолимой силой она влекла душу Марьям, сохранившую память о нем. В этой жизни ее сдерживает пречистая любовь к Виктору, с ним в высшей обители она является одним целым. Я стану препятствием на пути Виктора в Канчи, задержав его, — сказал Джинн. — Ты же ступай к ней и облегчи ее страдания рассказом о Шиве, решившем проучить свою божественную супругу Парвати. Эта притча послужит ей проводником и освободит от мешающей привязанности.

Сосредоточившись на дыхании, Хасан вышел из состояния медитации. Открыв глаза, он увидел перед собой образ Шивы, проявленный в пяти элементах. Рядом стоял слуга, выслушав которого, Хасан отправился к женщинам.

Марьям лежала неподвижно. Затянувшаяся хворь сделала ее нежные черты лица еще тоньше. Увидев Хасана, она улыбнулась. Казалось, радость вдохнула в нее силы. Хасан подошел и поцеловал ее ослабшую руку.

— Оставь нас, — обратился он к Хадидже. Мать взглядом указала Лейле на дверь и вышла за служанкой следом. Хасан, не выпуская нежной руки Маряьм, начал свой рассказ.