– Не в этом. У меня, похоже, входит в привычку попадать в ситуации, когда вам нужна помощь.

– Я просто опаздываю и, похоже, уже опоздала, - прошептала девушка, - я вызову такси...

– Я могу вас подвезти.

Майковская улыбнулась, но улыбка вышла невеселой, скорее похожей на гримасу.

– Вы опять хотите проявить благородство, но у меня в запасе всего час...

– И такси вы будете в это время ждать не меньше двадцати минут. Сейчас вечер.

– Я все же попробую, - девушка открыла дверь и торопливо вышла в приемную.

Бекетов сложил на груди руки, не понимая, почему нельзя просто его послушать? Какого черта спорить, если он прав, в конце концов?

Майковская пробежала мимо Кристины, направляясь в коридор. Да, пожалуйста. Пусть поступает, как хочет. Но что-то внутри настойчиво требовало ее догнать и затолкать в машину, не спрашивая разрешения. Бекетов ругнулся и с грохотом захлопнул дверь. Прошел к столу и, побарабанив пальцами по его поверхности, взял первый попавшийся контракт. Строчки разбегались перед глазами, превращая чтение в бессмысленный просмотр. Алексей помучился с несколько минут, а потом решил, что, в конце концов, рабочий день уже закончился, и можно ехать домой. Он швырнул бумаги обратно и, надев куртку, подошел к двери, которая неожиданно открылась, и он нос к носу столкнулся с Майковской. Она шумно дышала, словно пробежала не один лестничный пролет, а глаза лихорадочно блестели.

– Если вы еще не передумали, то...

– То что?

– Вы сможете меня подвезти?

Бекетов хмыкнул, ощутив непонятное облегчение.

– Могу, только говорите куда и все-таки объясните, что произошло.

– Хорошо, - девушка перевела дыхание, - мне нужно в аптеку, а потом в больницу на Гоголя.
– Мне неудобно вас просить.

– Давайте я сам решу, что неудобно, а что нет. Пойдемте.

В машине девушка выглядела напряженной и нервно теребила рукав куртки, уставившись в одну точку.

– Куда ехать?

– Сначала на Пролетарскую, в аптеку, а потом в больницу.

– Может, все-таки расскажете, что случилось?

Майковская опустила глаза и сбивчиво заговорила:

– У меня подруга в больнице и врач сказал, что срочно нужны…– она перевела дыхание, - лекарства, нужно ставить капельницы.

– Хорошо, я так понимаю, что в запасе у нас от силы пятьдесят минут. А к чему такая спешка, все настолько серьезно?
– Бекетов говорил спокойно, но нервозность постепенно передавалась и ему.

– Я не знаю, - обреченно проговорила девушка, - просто капельницы ставят по часам и врач сказал, что они найдут альтернативу, если потребуется, но лучше, чтобы...

– Мы успеем, - Алексей уже выезжал на дорогу, мысленно просчитывая наиболее короткий маршрут.

Когда они подъехали к больнице, Евгения торопливо открыла дверцу и побежала к зданию, на котором было написано "приемный покой", а Алексей остался в машине, дожидаясь ее возвращения. Он пытался понять, что заставило его предложить помощь и устроить сумасшедшие гонки по стоящему в пробках городу. Бекетов выискивал немыслимые закоулки и улочки, чтобы успеть доехать вовремя, мучительно считал минуты, дожидаясь ее возвращения из аптеки, чтобы снова продолжить стремительное движение. Но главное, зачем? Альтруистические порывы если и были ему свойственны, то имели свои пределы. Проще было посадить девушку в такси и позвонить на следующий день в "Мастер", чтобы узнать, как у нее дела, или не звонить вовсе, а дождаться, пока они не встретятся, чтобы обсудить готовый рекламный макет. Но что-то изнутри толкало его помогать ей, особенно когда она выглядела такой потерянной, с дрожащими губами и побелевшим от волнения лицом. Бекетов побарабанил пальцами по рулю, так и не находя ответа. Ожидание было томительным, и Алексей вышел из машины, чтобы покурить.

Серое шлакоблочное здание, подсвеченное несколькими горевшими фонарями, наводило на мысли о людях в белых халатах, пропавших лекарствами и формалином, заботливых и вместе с тем безучастных к тем, кого они называют "больными". Бекетов лежал в больнице всего один раз, и помнил, как мама уговаривала его поставить очередной укол, а он, пряча подступавшие к глазам слезы, мотал головой и вцеплялся в кровать, от которой его не в силах были оторвать ни врачи, ни медицинская сестра. И только отец, приезжавший каждый день, всего несколькими хлестко произнесенными словами заставлял его изменить решение и, сжав зубы, вытерпеть мучительную для маленького мальчика процедуру.

Бекетов отогнал воспоминания, спрятав их в самый дальний уголок памяти. До сих пор было больно, словно с момента той страшной аварии прошло не семнадцать лет, а всего несколько месяцев. Алексей поежился и, бросив взгляд на дорогу, ведущую к больнице, различил в белесом свете фонарей хрупкую фигурку Майковской. Радость быстро сменилась тревогой, когда он заметил ее ссутулившиеся плечи и то, как девушка медленно шла, словно каждое движение давалось ей с трудом. Алексей в несколько шагов приблизился к ней и обнял за плечи.