Шрифт:
– О чем ты? Какая Стася? – Алексей в недоумении смотрел на Ольгу, которая распалялась все больше.
– Женя просила меня не вмешиваться. И я не вмешивалась. Но она снова в больнице! И если с ней что-то произойдет, я убью тебя собственными руками!
– В больнице? Оль, подожди… Я ничего не понимаю…
– Ничего? Тогда я тебе объясню! – Ольга уперла руки в бока. – Ты решил развестись, чтобы она тебе не мешала. Прекрасно. Устраивай свою личную жизнь с кем хочешь, и как хочешь. Меня это не касается. Но верни ей деньги, которые она вложила в вашу квартиру.
– Но я не забирал у нее ключи…
– Зато твоя сестрица уже успела встретиться со мной, чтобы сделать это за тебя!
– Наташа?
– Она пригрозила, что если Женя не съедет сама, ее выселит милиция.
– Но…
– А теперь слушай! Или ты решаешь все миром, или я затаскаю тебя по судам. Всех не купишь! Тем более что суд учтет, в каком состоянии Женя.
– Да что с ней? – Алексей уже кричал.
– После того, как ее изнасиловал Круглов…
– ЧТО он сделал? – Алексей схватил Ольгу за плечи. – ПОВТОРИ, что он сделал?
– Твой друг ИЗНАСИЛОВАЛ Женю! Пока ты кувыркался со своей Стасей!
– При чем тут Стася?
– А ты полагал, что ваша связь никогда не выплывет? Фотографии, на которых ты с этой кобылой…
– Какие фотографии?
– Пусти меня! – Ольга рванулась из его рук. – Фотографии, которые получила Женя.
Алексей отпрянул от Ольги и сжал голову руками.
– Между нами НИЧЕГО не было! – рявкнул Бекетов.
– Да мне плевать! Слышишь, мне ПЛЕВАТЬ! И прекрати строить из себя жертву. Ты ничем не лучше своего дружка. Ты сломал ее, понимаешь? Она не хочет жить! И если бы не…, - Ольга осеклась.
– С чего ты взяла, что Круглов… изнасиловал Женю? У них все было по обоюдному согласию и, насколько мне известно, уже давно.
– Ты идиот, Бекетов! Я приезжала к ней в больницу! Я видела то, чего не видел ты!
– Когда? – онемевшими губами прошептал Алексей.
– Восемнадцатого мая…
Алексею вдруг вспомнилось кружевное белье, белым мазком лежавшее на полу, и зажигалка, и неудержимая злость, бушевавшая в нем в тот день, когда он приехал к Женьке. Неужели он ошибся? Но… как? Как такое вообще могло произойти? Бекетов замотал головой. Теперь он слышал Ольгу как сквозь вату. Только голос, резкий, высокий, но смысл слов ускользал от него.
– Как она? – Алексей поднял на Ольгу глаза.
– Плохо. Ей ПЛОХО, и виноват в этом только ты!
И снова провал. Алексей пытался осмыслить то, что узнал, и не мог. Круглов надругался над Женькой. Его девочкой с янтарными глазами. Как он посмел? Почему никто не остановил? Не помог?
– Где она? Где, Оль? – Алексей сорвался на крик. Он шагнул к Ольге, но та отступила.
– В больнице. И я надеюсь, что тебе хватит ума не приближаться к ней!
– Я хочу ее видеть.
– Зачем? Чтобы удостовериться в том, что я сказала?
– Ты не понимаешь… Я ничего не знал…
– А если бы знал? Что бы это изменило? Верни ей деньги и оставь в покое. Пусть живет, как жила до тебя. Уже ничего не изменить, - Ольга смахнула с лица слезы. – Она слишком любила тебя, Бекетов, и эта любовь едва не стоила ей жизни. Пусть все останется так, как есть. Ты думаешь лишь о себе. Подумай о Жене … стоит ли твое любопытство той боли, что ты снова причинишь ей.
Только сейчас Алексей разглядел Ольгу. Бледное, усталое лицо, опущенные уголки губ, потухшие глаза. Она боролась за Женьку. И в этой борьбе готова была сразиться с любым, кто посмел бы выступить против нее.
– Она не заявила в милицию, хоть я и убеждала ее. Ей тяжело, и любое напоминание об этом… Не мучай ее, я прошу. Я сама позвоню тебе. Мы договоримся обо всем. Сами. Только не вмешивай ее, пожалуйста…
Ольга отступила еще на шаг и, повернувшись к Алексею спиной, стремительно пошла по аллее.
Бекетов застыл на месте истуканом. Ноги словно приросли к земле. Руки повисли вдоль тела, как плети. Он смотрел вслед удалявшейся фигурке, не находя в себе сил даже думать. Пустота. Она скручивала его изнутри, наполняя душу отчаянием. Он уже не помнил, зачем приехал сюда, не помнил самого себя, а в голове неотступно билась мысль, что он опоздал. Куда? К кому он торопился? Алексей не знал. Он пошатнулся и сделал неуверенный шаг. Потом еще один и еще. На ближайшем к нему корпусе белела вывеска «Хирургия». Алексей ощутил, как в нем поднимается злость. Иссиня-черная, жгучая, неистовая. Она захлестнула его, растекаясь по телу горячей волной. Алексей толкнул дверь и вошел внутрь.
30 глава.
Алексей набирал Ольгу раз за разом, но она не отвечала, и длинные гудки сменял механический голос, сообщавший, что абонент не может ответить на звонок. Черта с два не может. Алексей выругался. Не хочет она с ним разговаривать. И причины для этого есть. Он же антигерой, чудовище, которое довело Женьку до больницы. Ему и нужна-то от нее только квартира, и Круглова едва ли не он надоумил, чтобы… Алексей сжал кулаки. Как это вообще могло произойти? Почему они оказались в одной квартире? Почему? Почему? Почему? От ненависти потемнело в глазах. Бекетов рванул дверцу машины и вышел под дождь. Холодные капли затекли за воротник пиджака, заставив поморщиться. Он поднял голову, всматриваясь в серое, нависшее свинцовыми тучами небо. Оно задолжала ему так много. Алексей не верил в Бога, несмотря на то, что мать была крайне набожной, и даже тайком от отца водила маленького Лешку в церковь. Он помнил запах ладана и дрожащее пламя свечей перед образами, и горячий шепот матери, молившейся о благополучии тех, кто был ей дорог. А потом она… умерла. И Алексей спрашивал потом у Бога, где же он был? Почему не уберег ее, столь рьяно верившую в его благость? Ему надлежало со смирением принять потерю, как говорил священник после отпевания. Она в лучшем мире. Но что в том было маленькому мальчику, сердце которого разрывалось от боли? Почему он должен был верить ЕМУ? Алексей забрался в машину и, сбросив намокший пиджак, набрал Ольгу. И снова гудки, доводящие его до бешенства. Щелчок, и в трубке раздался недовольный голос.