Алексей почувствовал, как внутри поднимается злость. Он дернул узел галстука, ослабляя и, процедил сквозь зубы:

– Бывшая жена. И я уверен, что это не относится к делу.

– А вот я считаю иначе. На почве ревности, знаете ли, совершаются и не такие преступления.

– Если вам все известно, зачем вы допрашиваете меня?

– Я уточняю. Всего лишь, - следователь склонил голову набок. – А вы занервничали, Алексей Викторович. Вам есть, что скрывать от следствия?

– О нет, - усмехнулся Бекетов, - я готов оказывать ему посильную помощь. Так что вас интересует? Спала ли моя бывшая, - он выдел это слово, - жена с моим бывшим другом? Да, и именно это и послужило причиной развода. И на этом все закончилось.

– И вы не вынашивали планов мести?

– А вы мне поверите, если я скажу, что нет?

– Отвечать вопросом на вопрос, по меньшей мере, невежливо. И, да, я вам поверю.

– Тогда чего вы хотите от меня?

– Сведений. От матери потерпевшего я ничего не добился. Она в горе, - он поморщился, - что понятно, но для следствия нужны факты. С кем контактировал потерпевший последние полгода? Враги, друзья? Чем занимался?

– Я не видел Круглова уже больше трех месяцев. И мало чем смогу вам помочь. Павел был…

– Скрытен. Я это уже понял. И все же, вы знали о нем больше, чем остальные.

Алексей нахмурился.

– Я ничего о нем не знал. Мы общались исключительно по работе. Всю информацию вам предоставит Марина. Я порошу ее сделать сводку последних сделок, которые вел Круглов.

– Этого мало. Но и на том спасибо, - мужчина поднялся. – И еще, Алексей Викторович, не уезжайте из города. Пока это просьба.

Алексей хотел было возразить, но промолчал.

– Как долго продлится следствие?

– Вам все сообщат.

Алексей проводил следователя взглядом. Только когда за ним закрылась дверь, Бекетов ощутил сковавшее его напряжение. Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Ситуация представлялась малоприятной. По всей вероятности, у следователя ничего на него не было, только домыслы и подозрения, которые он озвучил, а значит официально запретить ему покинуть город он не имел права. Но если постараться, то можно и из мухи раздуть слона, а это означало, что в ближайшее время в Омск он не вернется. Бекетов достал из кармана телефон и набрал Леонова.

– Вечер добрый, Алексей.

– Не добрый, Игорь. У меня возникла небольшая проблема.

– Слушаю.

– Я вернулся в Новосибирск. И на сколько здесь останусь, пока не знаю.

– Кто остался в Омске?

– Антон и Рита. Они в курсе всех дел. Я могу контролировать их по телефону. Но не более.

– Как долго?

– Не знаю, Игорь. Я ни черта не знаю, - повысил голос Бекетов, - ты дашь мне время?

– Месяц, Алексей. Один месяц. Решишь свои проблемы, позвонишь.

Леонов отключился. Алексей бросил телефон на стол. Игорь четко обозначил сроки, и если за это время наша доблестная милиция не найдет другого подозреваемого, то все его планы полетят в тартарары. Бекетов с шумом выдохнул и, оттолкнув кресло, резко встал. Какого … он оказался втянутым во все это? Алексей прошелся по кабинету и остановился у окна. Покрутив в руках зажигалку, он дернул створку и достал сигареты. Но закуривать не стал. Смяв пачку, Алексей бросил ее на подоконник и направился к двери.

В соседнем кабинете он нашел Марину, которая приводила в порядок бумаги. На столе высились папки с архивом за последние несколько лет. Марина выглянула из-за них и всплеснула руками.

– Ну, вот зачем им понадобились наши накладные, ума не приложу. Что они в них найти хотели? Алексей Викторович, - она поднялась, - этот ушел?

Алексей кивнул.

– Мне нужно знать, в какой больнице лежит Круглов.

– В тридцать четвертой. Нейрохирургия. Вы хотите съездить?

– Да, - Алексей и сам не знал, что он рассчитывал там увидеть. Круглова? Так к нему не пустят. Его мать? К чему? Зачем? Бессмысленно и жестоко бередить ей душу, расспрашивая о случившемся. И все же… он должен был съездить. Сам. Возможно, поговорить с врачами, но по большому счету он хотел убедиться, что все произошедшее не вымысел, не чья-то злая шутка, перевернувшая столько жизней.

– Костычева, тридцать четыре. Там как раз приемное время с пяти до семи. Вот только Павел Александрович в реанимации, а туда не пускают.

– Я знаю, Марин. Спасибо, - Алексей кивнул ей и, вернувшись в кабинет за ключами, направился к выходу.

Бекетов простоял в пробке почти час. Успел передумать обо всем. И о Круглове, и о Женьке, столь неожиданно вклинившейся в его мысли. Увидит ли он там ее? Знает ли она вообще о случившемся? Отчего-то ему хотелось, чтобы она была в больнице. Вопреки здравому смыслу, вопреки желанию вычеркнуть ее из своей жизни, он тосковал по ней. Словно сердце в груди разорвали пополам, и одна его часть осталась с Женькой. Предавшей, неверной, но все еще любимой. Алексей свернул к зданию больницы и остановился неподалеку от приемного покоя, куда он три года назад привез Женю, которая торопилась к подруге. Вспомнилась и лихорадочная гонка, и бледное лицо Женьки, и ее подрагивавшие губы, и тепло ее тела, когда он бережно прижимал ее к себе… Алексей тряхнул головой. Воспоминания отозвались в нем привычной, тупой болью. Выйдя из машины, он некоторое время постоял, осматриваясь. Алексей не имел ни малейшего представления, где находится нейрохирургия, и поэтому пошел наобум. Выискивая таблички с названиями корпусов, он не сразу услышал, что его окликнули. Обернувшись, Алексей увидел Ольгу, которая стремительно направлялась к нему. Подойдя, она встала напротив Бекетова и, неожиданно для него, занесла руку, чтобы ударить. Алексей отшатнулся, но Ольга, качнувшись к нему, все же дотянулась. Его лицо обожгла хлесткая пощечина.

– Ты мерзкий сукин сын! Ты… ты чудовище! Жадная, алчная свинья! Тебе было мало того, что сделал Круглов! Ты решил добить ее? Ты хоть на секунду задумался о том, через что ей пришлось пройти? Неужели в тебе не осталось ничего человеческого? Ты… ты…, - Ольга сжала кулаки.

Алексей машинально потер щеку.

– К чему этот спектакль, Оля?

– Спектакль? – взвилась она. – Верни Жене то, что принадлежит ей по праву и катись ты к черту! К своей Стасе, которая наверняка теперь согревает твою постель! Она, я думаю, просто счастлива. Только вот какой ценой?..