– Вывести?
– прозвучал равнодушный бас, и захват усилился.

Повисла пауза.

– Отпусти его.

Бекетов распрямился и столкнулся с взглядом с Кругловым, который стоял, широко расставив ноги, прижимая к лицу салфетку.

– И пусть нам принесут виски. Хорошего.

– За что пить будем?
– прорычал Алексей.

Он ощущал, как внутри сжимается невидимая пружина, готовая в любой момент взорваться, переводя его в режим боевой готовности. Он сжал кулаки, борясь с желанием еще раз приложиться к сломанному носу Круглова.

– Бл**, прекрати на меня волком смотреть. Есть разговор.

Пашка прошел к столу, на котором совсем недавно насаживал брюнетку, и устроился в кресле.

Охрана скрылась за дверью, оставив их наедине.

Казалось, воздух искрит между ними, впитав в себя скрытую угрозу, исходившую от Бекетова и готовность Пашки принять бросаемый ему вызов.

– Садись.

– Постою, - бросил Алексей, понимая, что если сделает хоть один шаг, то набросится на Круглова. И явно не с тем, чтобы заключить его в дружеские объятия. Он ненавидел его в этот момент. И всматриваясь в знакомое лицо, не мог понять, какого черта он все это время считал его своим... другом. Хотя был ли он им когда-то. Скорее партнер по бизнесу. Жесткий, расчетливый, берущий то, что он считает своим по праву. И никто не знает, как Женька оказалась в его постели, и как долго она там пробыла. Твою мать. Мысль о близости между ЕГО ЖЕНЬКОЙ и этим... всколыхнуло внутри ревность. Черную, жгучую и неумолимую. Алексей сжал зубы. Он перетерпит. В конце концов, у них с Кругловым действительно осталось один невыясненный вопрос. Бизнес. И делить его с Пашкой он не собирался.

– У тебя прямо все эмоции на лице написаны, - Круглов усмехнулся, - выдержка сбой дала.

– Чего ты хочешь?
– спокойно произнес Бекетов, сдерживая клокотавшую внутри ярость.

– Фирма. Я хочу свою долю. И катись к черту.

Алексей пристально посмотрел на Круглова.

– "Алмир" принадлежит мне. По бумагам. И я плевать хотел, куда покатишься ты, и, главное, что ты будешь там делать.

Павел изменился в лице. Положил на стол салфетку, пропитанную кровью, и прошипел:

– Сукин сын... Ты... Мы начинали работать вместе. Я тащил твою задницу...

– Мне ПЛЕВАТЬ! Деньги, вложенные в "Алмир" принадлежали мне. И я являюсь единственным собственником. А ты - наемный рабочий, которого я УВОЛЬНЯЮ!
– рявкнул Бекетов, - кстати, за выходным пособием можешь не приходить!

Круглов подскочил с кресла и двинулся к Алексею.

– Ты не посмеешь!

– Еще как посмею! Считай это своей платой за..., - он подавился словами, но все же продолжил, - мою жену.

Круглов схватил Алексея за грудки, и в это время в дверь настойчиво постучали.

– Я так полагаю, виски, - Бекетов холодно улыбнулся, - можешь отпраздновать!

– Я тебя с того света достану!

– Рискни! И убери от меня свои руки, пока я тебе их не сломал.

Взгляды скрестились. И Алексей понял, что в этом поединке он выиграл. Грязно, но выиграл. Остальное его не волновало.

Круглов разжал пальцы и ухмыльнулся:

– Приеду к тебе домой и отпраздную с ТВОЕЙ ЖЕНОЙ.

Больно. Чертовски. Твою мать. Но он сдержался.

– Как хочешь, тем более, что я в разводе.

И, развернувшись, вышел, столкнувшись в коридоре с официанткой, застывшей с подносом в руках. Алексей взял один из бокалов и с силой бросил его на пол. Звук разбитого стекла стал финальным аккордом. Алексей ставил точку. На своей прошлой жизни. И только внутри было пусто. И чертовски жгло, как каленым железом. Боль и ненависть. Но он пойдет дальше. И больше не будет оборачиваться. Никогда.

Глава 15.

Я сидела, подтянув колени к подбородку, пытаясь справиться с охватившей тело дрожью. Обняла себя за плечи, чувствуя под пальцами влажную ткань платья. Мокрые пряди волос упали на глаза, но я не торопилась откидывать их. Лишь сглотнула подступивший к горлу комок и оперлась головой о холодную стену. В ярком свете лампы, освещавшей лестничный пролет, выходившее во двор окно казалось зияющей черной дырой. С минуту я бесцельно всматривалась в матовую поверхность стекла, испещренную капельками дождя, словно надеялась в нем что-то увидеть. Но оно отражало лишь ровные прямоугольники дверей, за одной из которых притаилась тишина. Моя тишина, моей пустой квартиры, наполненной воспоминаниями. Маленькая полочка в коридоре, где Лешка бросал ключи от машины, его полотенца в шкафу, хромированная лампа над массивным письменным столом в кабинете, где он часто просиживал допоздна, наша спальня, и маленький ночник рядом с кроватью, и забытая им футболка, хранившая его запах. Я задохнулась от боли. Острой, разрывающей изнутри. Время, казалось, замерло, и каждая секунда агонии была похожа на вечность. Я старалась ни о чем не думать, но мысли беспощадно вгрызались в уставший разум, заполняли его, усиливая мучительные воспоминания. Яркие картинки сменяли друг друга как на замедлившей ход кинопленке, увлекая за собой.

Сильные мужские руки сжимали мои плечи. Взгляд темно-синих глаз прожигал, вызывая томление, волнами расходившееся по телу. Пьянящий аромат сандала кружил голову. Я закрыла глаза и, набравшись смелости, тихо произнесла:

– Я люблю тебя, Леш...

Сердце бешено стучало в груди, заглушив остальные звуки.

Невыносимо долгая минута.

– Маленькая моя...

Голос звучал растерянно.