– Восемь лет в декабре было, - ответил молодой человек, - для меня театр словно дом, если не роднее. Дом столько раз не облазаешь, при всём желании, а это место не перестаёт вызывать новые чувства. Цеха, коридоры, классы, сцена. Люди… Если бы я мог сочинять как ты, я бы тоже захотел написать о нём.

Мультяшные глаза парня искрились мечтательностью. Эрика обозрела занимающихся, чьи меткие точные фразы били в цель не хуже дротиков. Мог бы стать этот сказочный дворец и её домом в другой ситуации? Могла бы она вдохновиться вполне конкретными прототипами? Смутный образ талантливого человека, стремящегося к мечте, по капле заструился в сознание, но тут Дэн шагнул к выходу.

– Идём, Алекс тебе ещё покажет другие уроки. А сейчас пора на репетицию – я должен собрать сегодняшний отрывок в единое целое.

Так же незаметно, как пришли, они покинули класс, направившись в малый репетиционный зал, где «Леди Батлер» ожидала своего часа и руководства. Шуму здесь было больше – актёры, занятые в отыгрываемой сцене, экспрессивно проговаривали тексты. Одновременно и громко. Александр, появившийся парой минут позже, был при сигаретах, красной шапочке и полной сосредоточенности. Поздоровался со всеми, улыбнулся Эрике и нырнул в работу. Почти танцевальными шагами он пересекал зал – странный, сосредоточенный и вдохновлённый новым творением человек. Целиком управляющий процессом и коллективом, перешедшим от расслабленности к работе. Репетировали несколько сцен подряд, включая первое появление уже взрослой Беатрис, грезящей о «большом мире». Николь Фокс действительно была удачным выбором, и вовсе не возраст играл тут решающую роль. Мисс Рубинштейн, которой девушка подмигнула, увидела в робкой дебютантке отражение собственных мыслей о героине: сперва юной, неопытной, воодушевлённой, а затем познающей множество новых чувств, от разочарования и тоски до счастья и гордости. Чувства эти закаляли и помогали преодолеть препятствия.

– …Что бы о нём ни говорили наставницы, мне нет дела до их слов, - читала Николь, стоя перед Фэй Уилкинс, игравшей Присциллу, - запятнанный, опозоренный, обанкротившийся, оболганный... Оступившийся. Всё можно простить, лишь бы живой!

Сказано это было с правильными интонациями – не с вызывающе-раздражающим пафосом, а с той мягкой мудростью, что отличает любящее сердце, полное надежды. Эрика подумала, что сказала бы точно так же. Дэн, несколько раз щёлкнувший камерой планшета в момент игры, отошёл к стульям в углу, где расположилась девушка.

– Ну как? Ещё не потеряла голову, мисс автор?

– Нет, но до этого недолго, - хмыкнула та, глядя на толстую тетрадь в руках помрежа, - а что ты делаешь сейчас?

– Фиксирую точки, с которых персонажи произносят текст, - сев рядом, Дэн показал быстро созданную схему на развороте, - лучше иметь фотографии, чтобы не ошибиться, хотя сейчас всё не окончательно, разумеется. Видишь эти линии? Их нельзя пересекать.

– Авансцена[61] и арьерсцена[62]?

– Угу. Позднее мои художества многократно увеличиваются, копируются на план и включаются в партитуру спектакля.

Эрика повторно ощутила себя салагой, интуитивно ввязываясь во что-то совершенно чужое и далёкое журналисту-кулинару. Не смотря на то, что играли сегодня не всё, репетиция прошла хорошо и качественно. А после Александр, у которого было «окно», вспомнил о креативной идее и провёл небольшую экскурсию. Он показал ту часть театра Гордона, какую простые зрители могли лишь представлять – сложный бежево-алый лабиринт, где сновали мужчины и женщины. Молодые, старые, быстрые и степенные – все они были частью огромной семьи, делали своё дело и создавали общий результат.

– Наш театр может перевернуть жизнь и представления о ней, но оно того стоит, - сказал Александр, играя бровями, - знаете, Эрика, местная тусовка – особый вид наркомании. Дэн вам, наверное, уже расхвалил моих подчинённых?

– Чуть-чуть, - кивнула девушка, идя рядом и отмечая машинально отсутствующее «мисс Рубинштейн», - а вы правда предложили ему заниматься сценическим движением?

– Скорее гонял насильно, - возразил мужчина, - зато тренинги принесли пользу, как первый бой приносит опыт рыцарям. Осторожно, тут потолки снижаются!

Вняв совету, Эрика пригнулась и стала подниматься по винтовой лестнице.

– А как вы сами превратились в такого рыцаря? Детские амбиции и интересы?

– Я? – замерев на мгновение, Александр оглянулся.
– Умоляю, в детстве я шнурки не мог в приличный бантик завязать, а вы говорите об амбициях! Просто однажды настал Тот Самый Момент – чудо, знак, перст судьбы… Вот и оказался здесь.

– И разделяете коллективную «наркоманию»?

– Хуже, - с невозмутимым видом сказал режиссёр, - я её возглавляю, поощряю и оплачиваю!

Оба рассмеялись, держась за перила и едва не ударившись о ступеньки прямо над головами. Эрика, для которой каждая из встреч с Александром приносила новые эмоции, сейчас ощущала себя наиболее комфортно. То ли притёрлась, то ли заглянула глубже… Впрочем, нет – она была уверена, что в режиссёре слишком много пластов, и притирание только начинается.