Он шагал, стиснув зубы и преодолевая слабости. Научился легко разбираться в пёстрой россыпи звёздных имён – актёры приходили и уходили, со многими укрепилась дружба. О проектах Гаррета и творческой атмосфере в них всегда говорили с теплотой, хотя сам Алекс не считал себя выдающимся гением – он старался понимать и рассчитывал на ответное понимание. Нередко думал о матери, стремясь к перенятой у неё человечности. Возможно, секрет был исключительно прост?

Совместных проектов, кстати, не избежал и Абрахам Дженнингс. Голливуд почти сразу вцепился в молодого выпускника, и ролей становилось всё больше. Но университетский друг, таскаемый по вечеринкам и мастер-классам, имел преимущество и право нарушать актёрский покой любыми предложениями – последние улучшали настроение и рассматривались в обязательном порядке.

* * *

Шло время. Когда режиссёрский труд начал приносить первые награды и успех, слова Эйба об учебном комплексе неожиданно стали правдой. Расцветал город и, разумеется, расцветали возможности культурной составляющей. Эйвери-маунтин и его театры из факта превратились в модное явление. Алекс, мотавшийся между Гордоном и Современным Драматическим, засвидетельствовал эту истину лично. Может, именно город оказывал на него такое влияние, продолжая менять? Съёмная комната давно уступила съёмной квартире, а та – уже собственной. В газетах и на радио всё чаще говорили о протеже Сэма как о некоем талантливом открытии. Путь продолжал уводить вверх и вперёд.

Накануне тридцатилетия коллеги задумали хорошую вечеринку для режиссёра, но Абрахам играючи опередил их. За два дня до праздника, отзвонившись, договорившись и проявив таланты разведчика, он выдернул друга из театральных стен, взяв с собой на выездные съёмки. Ничем особенным нынешняя роль не отличалась, но дело было не в ней. Песчаный карьер, куда в полдень добралась группа, пронизывали солнце и ветер. Несколько трейлеров стояли поблизости, операторы фиксировали точки, остальные занимались сценарием и запасами холодной воды в бутылочках. Большая часть пространства отдавалась ярким блестящим мотоциклам, носившимся по заданной траектории. Параллельно рельсам камеры, вдоль трейлеров и обратно, навстречу друг другу – парни за рулём красовались, используя обеденный перерыв для развлечения. Выход Эйба был минимальным: несколько диалогов с обоими байкерами, которые по сюжету исполняли роли его братьев.

– Когда молодёжь сама делает нужные трюки – это приятно, - доверительно шепнул Абрахам, - актёр греет самолюбие, а смета пропускает лишние расходы на каскадёров. Сигаретку?

– Пожалуй.

Они вдвоём сидели возле трейлера, куда песок не долетал. Алекс, быстро освоившись в новой обстановке, с удовольствием затянулся и посмотрел на мотоциклистов. Его взгляд не укрылся от подозрительно довольного друга.

– Джеф или Хью? А, неважно, оба мечтают покатать тебя в следующий перерыв, я уже всё устроил.

– Что?

Смяв сигарету, режиссёр уставился на Эйба.

– Я серьёзно, - подтвердил тот, - не переживай, транспорт у них собственный и застрахованный – это раз. Оба мальчика были год назад на твоём открытом занятии и любят твои спектакли – это два.

– Байкеры-поклонники? – Алекс оглядел актёров уже заинтересованно.
– Я помню какого-то Джефа, он расспрашивал тогда о погружении в образ.

– Вот снимет шлем – и проверишь, твой ли. Заодно сам погрузишься в образ гонщика.

Внеплановая авантюра представлялась сомнительной, но огорчать Эйба, устроившего побег с репетиций, не хотелось. А несколько часов спустя, когда Алекс надел шлем и уселся на первый из мотоциклов, стало ясно, что огорчение вряд ли предвидится. Джеффри Аллен – тот самый, что посетил его занятие – лихо стартовал с места, подняв красивую волну песка и сопровождая манёвр победным кличем завоевателя. Алекс зажмурился, вцепившись в молодого актёра, потом осмелел и открыл один глаз. За ним – второй. Потом с улыбкой вошёл во вкус и постарался расправить плечи.

Когда время вышло, и Джефа сменил Хью Грейвс, не менее азартный и скоростной, Алекса уже переполняли впечатления. От весёлой болтовни и виртуозных поворотов сердце колотилось в счастливо-сумасшедшем ритме. Он был искренне благодарен Эйбу за сюрприз и теперь точно знал, чего хочет – научиться ездить вот так же, легко и лихо. Наверное, внутренняя сумасшедшинка тянулась не только к режиссуре – она хотела ещё чего-то, опасного и приятного. Совершенно ненормального. Алекс дал себе слово освоить рискованную науку и обзавестись однажды собственным мотоциклом.

* * *

«Луиза Шоу – запрос не дал результатов».

«Луиза Шоу – нет информации».

«Луиза Шоу – сведений нет».

Вряд ли он ожидал чего-то нового, раз за разом пытаясь выяснить адрес. Да какой там адрес, в сущности – собрать крупицы сведений, хоть что-то новое, что могло бы появиться в архивах за прошедшие годы. Когда настало время вспомнить? Уже давно – сразу после выпуска из института и прощальной вечеринки, когда Алекс понял: грядёт возвращение в театр, так и не показанный дорогому человеку. И осколки Джимми заворочались, подсказывая, что теперь пора. Теперь можно думать о Луизе, не боясь боли.