Наверное, молодому актёру, а тогда ещё и певцу, суждено было обогнать прочих и помочь другу создать образ, позднее сросшийся с душой. А может, они оба создали друг друга, в каком-то смысле – взаимное влияние сказалось и на карьере и на характерах. Будущий режиссёр подбавлял серьёзности, тогда как Эйб, закончивший обучение на несколько лет раньше, незаметно и ненавязчиво увлёк приятеля музыкой и игрой на пианино. Поначалу давалось с трудом, а потом легче и легче – композитором Алекс, ясное дело, не стал, но расслабляться под аккорды всё же научился.

Спектакли сменяли этюды, становясь более частыми и длинными. Увлечённость театром перерастала в искреннейшую привязанность и любовь, а недели и месяцы складывались в годы. Очень скоро на горизонте замаячил собственный выпуск, ставящий не точку, а скорее многоточие под первым этапом. Дальнейший путь был открыт любым возможностям.

* * *

– Джимми! Эй, Джимми, чтоб тебе провалиться, подожди!

Страх расползается где-то в районе лопаток, парализуя и пресекая движения. Он замирает посреди тротуара, не в силах шевельнуться, не в силах ответить на зов и понять, кто и зачем окликает. Джимми? Сердитый женский голос слышен, наверное, через всю улицу.

– Да погоди же ты, нам надо поговорить!

Луиза…? Прохожие, скучковавшиеся у перехода, начинают оборачиваться и искать глазами незнакомку. Он тоже ищет, чувствуя себя среди толпы в относительной безопасности. И спустя вечность, когда глаза ловят невысокую блондиночку, спешащую за каким-то самодовольным типом, всё встаёт на свои места. «Джимми», ну конечно! Взор перескакивает с одного лица на другое – так могут быть похожи только близкие родственники, брат и сестра, способные довести друг друга до икоты или истерики.

Дорогу Алекс Гаррет переходит с неуютным чувством. Две разные жизни снова сливаются воедино, а над инстинктами ещё надо работать и работать, если только он не хочет шарахаться от каждого следующего тёзки.

* * *

– Но почему всё-таки «Александр Гаррет»? – заинтригованно спрашивает Сэм, когда их повторно представляют друг другу.

Официальная часть и кофе позади, а разговоры о первом спектакле в стенах долгожданного театра Гордона – скорее формальность. Он вернулся домой и осознаёт это. И бизнесмен, намекнувший новому заму, что встречал прежде молодого режиссёра, даже не кривит душой. Вряд ли Джулиан Джексон может оценить прелесть момента, но он безропотно усаживается за стол и бумаги – начальство решило самостоятельно провести «старого знакомца» по родным коридорам.

– Если скажу, что имя случайно придумалось, но у него долгая история, вы ведь не поверите?

За пять лет Сэм изменился – морщин на лице прибавилось, как и седых волос в прежде мутно-рыжей шевелюре. Почти того же оттенка, что у самого Алекса. Правда, последний уже не щеголяет длинными кудрями – в театр является коротко стриженный и безумно обаятельный молодой мужчина. У него есть подружка, выходной костюм и куча профессиональных планов. И неукротимое желание стартовать с очень личного и знакового «Гамлета».

– Не поверил бы, если бы не помнил, с кем имею дело, - тёпло-холодный взгляд Сэма проходится по собеседнику – как в старые добрые времена, - ты боялся заглянуть сюда когда-то, видел во всём подвох и откровенно топтался на месте, не зная, чего на самом деле хочешь. Ты мог не вернуться, но вернулся.

– Я помню, - кивает Александр, чьё воображение подкидывает нужный образ, - но мне снова нужно было это ощущение правильности. Чтобы «всё было хорошо, ибо просто не может быть иначе». Надеюсь, теперь хватит сил не только стоять на носочках.

– Что… Ох, Господи, ты запомнил? – Сэм недоверчиво замирает и вдруг смеётся, тоже вернувшись к некогда созданной метафоре и любимому выражению. А затем, скрепляя повторное знакомство, кладёт руку на плечо режиссёру.
– Что ж, отныне мы – ещё и коллеги. Прибереги-ка длинную историю, и добро пожаловать в театральную семью, Александр Гаррет!

* * *

Шло время. Молодой постановщик набирался опыта, учась не идти следом, а вести за собой. Учась решать, рисковать и побеждать, отдавать команды и предвидеть на три этапа вперёд. Театр Гордона, представший перед глазами после долгого отсутствия, показался ещё красивее, чем прежде: ало-золотистый зал, сияющие коридоры, множество улыбчивых людей… За пять лет техническая часть закулисья так же успела измениться – знакомые лица практически не попадались. Молодёжь кругом была новой, а старожилы не узнавали режиссёра, вряд ли сопоставляя его образ с тем мальчиком, что крутился когда-то за сценой.

Нельзя сказать, что Алексу это не нравилось.

Он понял, что здорово соскучился и готов сразу взяться за работу. Он так и сделал, мгновенно обосновавшись в коллективе и отлично поладив с заместителем Сэма – Джексоном. Или Джей-Джеем, как его порой звали. Вверх-вверх и дальше – что ещё нужно, правда? Жизнь завертелась, разогналась и рванула вперёд, параллельно карьере.

В какой-то момент плотный узел разорвался одним-единственным событием – смертью матери. Лили Роджерс, положившая силы на возвращение сына к жизни, за свою не поборолась. Но она избежала трагичности, умерев во сне, быстро и спокойно. Будто так и нужно было. После, наверное, стоило благодарить «Гамлета», за возможность переключиться, не думая о тяжёлом и мрачном. Негласно первый спектакль Алекс посвятил именно матери, даром, что ни в одном интервью это не упоминалось. А позже и вовсе не было смысла затрагивать тему – он снова справился и снова шагал вперёд.