* * *

Вторник подошёл быстрее, чем хотелось. Эрика успела передумать много разного, прочитать – ещё больше и укрепиться во мнении, что встреча грядёт интересная. Но крайне волнительная! Выходя из добровольного подполья, девушка позволила себе сделать маникюр, занялась редакционно-кулинарными вопросами, а после переделала маникюр, ибо первый вариант через пару часов разонравился. Конечно, эмоции преобладали, как бы она не отрицала простой факт перед Мелли. Соседка, в очередной раз доказав свою незаменимость, посмотрела на утонувшие в бразильском пойле растения и смущённо почесала нос.

– Ты мандарины любишь? Сейчас вроде самый сезон, я лично обожаю их.

– Я – за любые цитрусовые, - отозвалась Эрика, - а к чему ты клонишь?

– Да мне неловко, что оставила тебя в выходной без развлечения, - пояснила Мелани, - предлагаю искупить свою вину и после театральных переговоров отметить успех чем-нибудь вкусненьким. Согласна?

Эрика мысленно пролистала рабочий архив в поисках мандариновых рецептов и кивнула.

– Если не пугают лишние калории, то согласна, ибо я помню, в основном сладости.

– У нас обеих по-своему нервная работа, - отмахнулась массажистка, - сладости и калории поощряются.

Всё это было здорово и, отчасти, волнение подавляло. В груди теснилось чувство специфического, не испытываемого прежде изумления. Её, Эрики, пьеса. Станет спектаклем. Уже через небольшой промежуток времени! И Роджерсы могли бы гордиться, доживи они до сегодняшнего дня. Жаль, не дожили и не познакомились… К изумлению примешалась грусть – надо было сообщить маме. По-прежнему надо было сообщить маме, да теперь не только о Джимми, но и об успехе. И Виктору написать. И оно, кажется, выходило в затасканной форме «хорошей и плохой новостей»… Помотав головой, Эрика решила сперва встретиться с режиссёром, а оформлять новости в слова потом. К счастью или к сожалению, один день ничего не менял…

Вторник выдался сухим, но ветреным. Эрика с большой натяжкой могла назвать себя бодрой, а за короткое утро передумала ещё больше, чем за предыдущий понедельник. Такие успехи в семь быстрых дней… А вдруг на этом – конец? Вдруг режиссёр действительно передумает или потребует вносить значительные исправления в текст? Вдруг присвоит себе авторство или выберет каких-нибудь неправильных актёров? Господи, точно, ведь должны быть актёры, которым на сцене произносить этот вздор… А вдруг им не понравится, и уже они откажутся?

«Почему так сложно? – мисс Рубинштейн потёрла виски, кольнувшие неприятной тяжестью.
– И куда вообще меня несёт?»

Ответов на вопросы не было. Дурацкая паника напоминала давным-давно забытое ощущение при готовке первого омлета. Эрика тогда долго таращилась на яйцо и нож в руках, прикидывая, с какой стороны и под каким углом наносить контрольный удар. А вдруг не получится? А вдруг – вот кошмар! – осколки скорлупы попадут в желток? Разумеется, именно туда они и угодили – не столько из-за неопытности, сколько из-за страха юного кулинара – надолго отбив желание связываться с омлетами и их производными.

Сейчас то чувство вернулось, и Эрика поняла, что надо сопротивляться. Правда, владелец театра мало походил на желток на сковородке, но поведение с ним тоже требовало сноровки. И вообще, никто не говорил, что будут кусать и стыдить с первой секунды, для начала как минимум придётся объяснять, почему драматург сменил пол и оказался молодой девушкой.

Кафе-бар «Перекрёсток», если верить Мелли и карте, находилось на Олден стрит – довольно далеко, но по маршруту удобно. Вооружившись сумкой, зонтиком и косметичкой, Эрика успешно превратила паникёршу обратно в самодостаточную журналистку и без одной минуты два стояла по нужному адресу. Заведение не было излишне пафосным и выдающимся – никто не кинулся к ней с вопросами о выборе столика, что только обрадовало. Шмыгнув в небольшой холл, представленный закутком с двумя туалетами, девушка посмотрела на себя в зеркало. Волосы не растрепались, на носу ещё оставалась пудра, а белая рубашка сияла отутюженным воротничком. Наверное, в свет можно было выходить.

Мимо пробежала весёлая парочка, отлучившись по туалетным комнатам. Эрика чувствовала себя неадекватным разведчиком, выглядывая из-за угла. В зале было много людей, в том числе и возле бара. Пригладив в последний раз волосы, она шагнула под арку, разделявшую помещение. Александр сидел у окна, за третьим слева столиком. Спиной к выходу. Эрика не поняла, что узнала прежде – распечатку пьесы с характерным рисунком выстроенных в столбик диалогов, или бритый череп, который невозможно было спутать ни с одним другим. Кивнув на приветствие официанта, девушка процокала по гладким плиткам вперёд, подстраиваясь в ходьбе под биение пульса. Десять шагов… Пятнадцать…

– Добрый день, это вы ждёте мистера Рубинштейна?

Он поднял взгляд, и в этот момент сердце ёкнуло.

– Добрый день…

Александр оказался красивее, чем на многочисленных фото. Не то чтобы реальность ему льстила – скорее воздавала должное, вышибая недавний образ старичка. Эрика подумала, что именно таких людей художники отлавливают на улицах, желая нарисовать бесплатно, из чистого энтузиазма. А ещё подумала, что одеться, возможно, стоило менее официально – сам режиссёр был в спортивном свитере и джинсах.