– Это похоже на свидания без интима, на деловые мини-совещания и на встречи тайных агентов, - призналась она когда-то давно, - вы не боитесь, что папарацци раскроют нас?

Абрахам пожал плечами. Он неоднократно обдумывал ситуацию, в которой до сих пор везло, и надеялся, что ничего менять не придётся.

– Я частенько ими раскрывался без определённых поводов. Мы можем прекратить встречаться, если вас беспокоит вероятность снимков в прессе. С другой стороны, - мужчина выразительно покосился на территорию одного из отдалённых районов Эйвери-маунтин и на свою отвратительно дешёвую старую куртку, выкупленную из студийного реквизита, - кому придёт в голову выслеживать молодого офицера и похожего на бродягу мужчину здесь, возле детской площадки?

– И кому придёт в голову узнать вас в таком наряде? – подтвердила собеседница.
– Всё же будьте осмотрительны, я прошу.

– Не волнуйтесь, буду. А от дружбы с полицией вряд ли можно пострадать – просто в нашем случае дружба буквальна.

Бронвин улыбнулась, скармливая остатки пончика голубям. До пончиков, кстати, она действительно была охотницей – тут натренированное воображение не подвело. Маскировка делала своё дело и выручала ещё не раз. Соня, правда, ревновала первое время – вечно скрывать от неё было невозможно. Как и от детей. Но все трое, взглянув на ситуацию со стороны, избрали политику невмешательства: раз уж папа маму не предаёт (а он не предаёт), почему нет? Тем более, видит Бог, ему действительно не хватало обычного общения с обычными людьми. Эйб чувствовал себя как герой Ричарда Гира из «Давайте потанцуем»[53]: дом – полная чаша, рядом – дорогая Соня-Сьюзен, и изменять ей с Бронвин-Дженнифер желания нет. А есть до элементарного сложная тяга к дружбе.

Они болтали о кино или театре. О полиции. О детстве и разных городах. О чём-то нейтральном. И чем чаще говорили, тем естественнее и лучше ощущали себя, гуляя вместе, переписываясь и перезваниваясь. Общение походило на забавную разновидность бальзама, на ту теорию вероятности, что срабатывает в одном случае из тысячи. В случае, который свёл и приблизил к комфорту.

Когда Бронвин получила ранение на опасном задании, Абрахам помог ей с лечением и проследил, чтобы всё было в порядке. Ни один из них не любил потом вспоминать о происшествии: именно из-за ранения бывший страж порядка стала бывшим, из офицера Тейлор превратившись в детектива Тейлор. Она не делилась подробностями, но чувствовала себя обязанной: деньги, особенно большие – это ведь не пара автографов или снимок на память. Это куда серьёзнее! Актёр пресекал любые упоминания каких-то долгов и теперь уже сам выступал в роли дипломата, преодолевающего границы. Довольно глупостей, деньги деньгами, но дружбу пока никто не отменял!

Однако Бронвин, чьё чувство справедливости соседствовало с повышенной порядочностью, всё равно нашла способ отблагодарить спасителя. На свой лад. И долго думать не пришлось – на очередной встрече добрый друг первым завёл необычный разговор…

* * *

– …В своей жизни я жалел только о двух вещах, - издалека начал Абрахам, - о том, что отказался сниматься у Кеннета Браны[54], будучи уже занятым в одном сериале; и о том, что позволил себе когда-то недооценить изощрённость женского мышления. Из-за второго пункта я едва не получил пилочкой в бок.

– Что?! Когда это было? – воскликнула Бронвин, разом потеряв профессиональную отстранённость. Актёр поспешно замахал руками.

– Успокойтесь, давно. Сейчас-то я жив и здоров – история произошла ещё в девяностых, меня тогда одолевала неуравновешенная особа, захотевшая личной встречи. К счастью, поблизости была охрана, и для серьёзных увечий всё произошло слишком быстро. Но я навсегда усвоил, что женщины бывают разные.

Бронвин, поняв, что речь, по крайней мере, не о ней и вообще обошлось, смерила друга не слишком успокоенным взглядом.

– Тогда к чему вы клоните? Мы ведь не просто так завели разговор?

На часах давно был поздний вечер, и маленький офис детективного агентства, где оба встретились, наплыва посетителей в данный момент не ждал. Эйб сидел возле стола, посматривая на занимавшуюся компьютером подругу. Он знал, что ей можно доверять, что оба слишком хорошо знакомы и в этих стенах не принято мяться и умалчивать. Поэтому, подумав, сообщил:

– Мне нужна ваша помощь, Бронвин. Боюсь, мой друг столкнулся как раз с подобной женщиной…

Мисс Тейлор чуть повела бровями, предлагая говорить дальше. Абрахам, вздохнув, рассказал о некоей Исси Йорк, которую сам в глаза не видел, но которая неожиданно появилась на горизонте Алекса Гаррета. Точнее, это стало уже вторым её появлением – первое состоялось несколькими годами ранее, точно так же, по электронной почте. Эйб ни о чём бы не проведал, если бы режиссёр не упомянул странные письма, то напоминавшие саркастичные попытки вести переговоры, то переходящие на уровень угроз. Настроение Исси, судя по посланиям, менялось чаще погоды в Эйвери-маунтин.

– Ей нужен театр Гордона, весь целиком, - пояснил Абрахам, - если верить Алексу, оба раза в письмах говорилось об одном и том же. Театр Гордона, представляете?

– А кто вообще эта дама? – спросила Бронвин.
– С масштабными запросами люди не возникают из ниоткуда, если только они – не полные психи.

– Может, она и псих, но очень целеустрёмлённый. Алекс вспомнил, что мисс Йорк писала о своём родстве с первым владельцем, Сэмом Гордоном. Какая-то племянница, кажется…