было. А с 1934 г.
– ничего: ни заработков, ни надежд на них, ни здоровья. Ехать не на

что, ехать некуда: везде ограничения, запреты, одичанье.

Кому теперь до поэзии?! На нее смотрят свысока, пренебрежительно; с иронией и

изумлением. И даже с негодованием. Кратко говоря, смысл отношения читателя и

слушателя таков: «Лентяи. Бездельники. Не умерли вовремя». Работать в русских

периодических изданиях нельзя: их мало, и везде «свои». Я же к тому же «гугенот»:

мне никогда никто не простит моей былой самостоятельности, моего эго-футуризма

юности. Не кубо-футуризма размалеванных физиономий и желтых кофт, а именно

«Ego», — то есть утверждения лигности, если она, конечно, не вовсе безлична... Я

живу чудом, Сергей Васильевич: случайными даяньями. Их все меньше и меньше. Они

прекращаются, ибо люди уходят, а человеки не признают. Я живу в глухой деревне, на

берегах обворожительной Россони, в маленькой, бедной избушке с женой и дочерью.

Мы все больные, умученные, уходящие. Помогите же нам, Вы, Большой искусствик,

«уйти» более или менее безболезненно. Невыносимо, свыше всяких сил обессиленных

– умирать без конца\ И не странно ли, не поразительно ли?
– чем ужаснее жизнь, тем

больше жить хочется, тем больше цепляешься за жизнь, все во что-то несбыточное

веря и надеясь... без надежд! Читали ли Вы мои стихи, несколько лет назад

посвященные Вам? Если хотите, я с радостью вышлю их.

Издавна Ваш

Игорь-Северянин

3

до 4 июня 1939 г.

Poste Restante, Narva Yoesuu, Estonie

Светлый Сергей Васильевич!

Я благодарю Вас от всей души за присланные мне $ 35. Этот Ваш Дар явился для

меня существенной поддержкой. В моем домике над Россонью висит несколько

портретов обожествленных людей, мною боготворимых; среди них Н. А. Римский-

Корсаков работы Серова. Сделайте радость мне - пришлите свой с подписью. Вы

даровали мне три месяца жизни в природе: это такой большой срок по нашим

временам!

К Вам с чувством большой и взволнованной признательности

Игорь-Северянин

Poste Restante, Narva Yoesuu, Estonie

Мой дорогой Сергей Васильевич!

Радостно благодарю Вас за портрет Ваш с надписью. Посылаю Вам стихи, - для Вас

воспринятые, - которые давно уже хотел (и был обязан) Вам переслать. Они вошли в

книгу, изданную в Белграде в 1931 г.

Последняя книга моих стихов - «Очаровательные разочарованья», - к сожалению

моему, а возможно и других, не окончательно эпохой обездушенных, издателя не

125

находит, - и много лет лежит в письменном столе. По этой причине я не могу себе

разрешить, - вот уже три года, — запечатлевать вновь неудержимо возникаемое: я

слишком ценю и Поэзию, и свое имя.

С каждым новым днем я все ближе и неотвратимее приближаюсь к

предназначенной мне бездне и, отдавая себе в этом отчет, осиянный муками, готовлюсь

к гибели.

И вот мне хочется прежде, чем это совершится, еще раз от всего простого и

искреннего поэтова сердца воздать Вам, прославленному, славу и честь за дарованные

мне Вами три месяца жизни на этой Земле, такой мучительной, но и упояющей!...

Игорь-Северянин

ВСЕ ОНИ ГОВОРЯТ ОБ ОДНОМ...

Сергею Василъевигу Рахманинову

Соловьи монастырского сада,

Как и все на Земле соловьи,

Говорят, что одна есть отрада,

И что эта отрада — в любви...

И цветы монастырского луга С лаской, свойственной только цветам,

Говорят, что одна есть заслуга:

Прикоснуться к любимым устам...

Монастырского леса озера,

Переполненные голубым,

Говорят нет лазурнее взора,

Как у тех, кто влюблен и любим...

Тойла. 1927 г.

Игорь-Северянин

Toila, 12 сент. 1927 г.

Дорогой Георгий Аркадьевич!

Я испытал действительную радость, получив Ваш «Норд»: через 11 лет Вы

вспомнили меня, - спасибо.

Из книжки Вашей узнал о смерти Юлии Владим<ировны>, такой всегда хрупкой,