восклицает «Ora pro nobis, sancta Genoveva!» («Молись о нас, святая Геновева!»), утверждая тем самым восприятие пфальцграфини как святой.

В то время как Геновева подчёркнуто пассивна и набожна, Красная Шапочка, напротив, проявляет удивительную для семилетней девочки решительность и не

отличается богобоязненностью. В целом, Красная Шапочка Тика далека от

идеализированного романтического образа ребёнка. Она размышляет и ведёт себя

как взрослая: у неё есть своё мнение о большинстве аспектов «взрослой» жизни, включая даже брак. В сценах, где она сталкивается со взрослыми, она ведёт себя

сдержанно и холодно: охотник, который шутливо просит её поцелуя, и крестьяне, которые предостерегают её от нападок волка, заслуживают циничные высказывания

34

35

в свой адрес. Её реплики в сцене, где она находится в гостях у Бабушки, и, следовательно, вынуждена вести себя как примерная маленькая девочка, выглядят

неискренними и наигранными.

Красная Шапочка – это гротескный, пародийный персонаж, располагающий

внешностью ребёнка и трезвым разумом взрослого. Это одновременно и ирония

над романтическими представлениями о детях, которые «стоят среди нас, как

великие пророки», и явный намёк на традиции Просвещения, сообразно которым

детство понимается только как первая ступень на пути к взрослению и обладанию

полными правами, однако никакой иной ценности не имеет. Отсутствие присущей

детству чистоты приводит героиню к соблазну, а именно к греху гордыни. Таким

образом, если «Геновева» посвящена торжеству и вознаграждению невинности, то

«Красная Шапочка» пародирует грехопадение и расплату за него.

Как пишет Р. Петцольдт, объектом иронии в «Красной Шапочке» является

поверхностное отношение к религии: наивная, близкая к суеверию вера Бабушки и

Красной Шапочки составляет контраст с искренним религиозным чувством

Геновевы. В качестве примера можно привести фрагмент прощального письма

пфальцграфини:

Ich will mit diesen Zeilen Abschied nehmen,

Schwer s"undigst du, doch will ich dir vergeben,

Glaub mir, dass ich dich immer herzlich liebt [18, 206]

(В этих строках хочу попрощаться с тобой,

Ты совершаешь тяжкий грех, но я тебя прощаю,

Поверь, я всегда любила тебя от всего сердца).

Закончив письмо, она отправляется на казнь. В вере, в духовном утешении

заключается единственная надежда и спасение Геновевы, в то время как Красная

Шапочка воспринимает религию поверхностно, не пытаясь вникнуть в её суть. Так, она пересказывает события земной жизни Спасителя весьма кратко и неточно и

добавляет: «В катехизисе всё написано так – слово в слово». Затвердив истины из

катехизиса, девочка не чувствует сакральности христианства, святости церковного

пространства и в духе просветителей подчеркивает лишь обрядовую сторону

религии. Символом ее пустой «религиозности» автор делает её красную шапочку:

«Ах, как бы я хотела всем сердцем радость испытать,

Когда бы только меня могли конфирмовать!

Для этого должна ты снова

В подарок красненькую шапочку-обнову

Преподнести мне».

Красная шапочка в трактовке Тика является не только традиционным сказочным

атрибутом героини, но и неизбежно вызывает ассоциации с красным фригийским

колпаком, который был символом якобинского клуба. В 1800 г., когда была

написана и издана сказочная комедия, аллюзии на якобинцев оставались вполне

актуальными и ясными. Ш. Шерер замечает, что красный цвет шапочки

демонстрирует связь с революционными событиями при помощи множества

происходящих в «трагедии» актов насилия, ассоциирующимися с кровавыми

ужасами Революции: кошка из песенки, которую поёт героиня, попадает в ловушку

для куницы, волчицу - возлюбленную Волка – избивают крестьяне, Пёс подавляет

35

36

свою звериную натуру ради службы у человека, сама Красная Шапочка погибает от

клыков Волка.

Не рассматривая подробно политического контекста «Красной Шапочки» в целом

(об этом речь пойдет далее), стоит всё же заметить, что у читателей-романтиков –

«образованных людей», «презирающих» религию – соседство двух образов –

святой Геновевы и Красной Шапочки – могло вызывать и важную «трагическую»