толкал сзади. Воды было по колен, и лодка шла легко, за дно не

цеплялась. Двадцать метров до ближнего выступа камыша Леня

прошел, и, завернув за него в незаметный закуток, скрылся из вида.

Караван резинок потянулся за ним, в узкий и не видимый со стоянки

на берегу проход в камышах. Наша деревяшка в него тоже вписалась.

119

Десять минут ничего кроме полоски воды впереди и стен камыша

по сторонам, иногда над головой смыкавшегося, не видели. Потом

проход стал поглубже, Леня залез в лодку, остальные его примеру

последовали, причем в двух резинках устроились по два человека.

Дальше поплыли, отпихиваясь от дна и камыша веслами. Протока

постепенно становилась пошире, камыш, к удивлению и радости,

пониже и пореже – теперь можно было плыть веслами гребя, а не

отталкиваясь.

Над головой низко просвистела стая уток - все схватились за

ружья, кроме шофера личного Газона Игоря Георгиевича, у которого, к

моему удивлению, его не оказалось. Да и стрелять было бесполезно,

убитая утка сто процентно упала бы в такие густые заросли камыша,

что ее в них даже собака не нашла бы. Но если никто не выстрелил, то

душу почти каждый облегчил словесными излияниями в жанре

юмористического послания, с применением ненормативной лексики, в

адрес помахавшим нам крыльями водоплавающих. На всякий случай,

ружья теперь держали под рукой.

Неожиданно из протоки выплыли на чистую, если не считать

редких купаков камыша, воду – на большой плес, диаметром метров

триста. С его середины поднялась громадная стая, добавив всем в кровь

адреналина. На нас конечно ни одна утка не налетела, оказались не

такими и глупыми. Леня остановился, подождал, пока к нему не

подплыли остальные:

«Видали?» - махнул рукой в сторону улетевших пернатых, - «Есть

утка! Сейчас такие как мы везде в камыши полезут, гонять ее начнут.

Вот тогда и начнется стрельба!»

«А мы где будем устраиваться?» - на Лешку жалко было

смотреть, так на него улетевшая стая подействовала, - «Надо побыстрей

замаскироваться, они могут (это улетевшие утки) назад вернуться!»

«Погоди!» - прервал его Леня, и показал завязанный в узел пучок

камыша на выходе из протоки, - «Запоминайте, на всякий случай. Это

вход в протоку, не дай бог ночью не найти», - все начали озираться,

ситуацию запоминать, - «Сейчас будем расплываться, каждый

выискивает себе место. Лучше всего большой купак, на котором можно

стоять, а лодку рядом в камыше замаскировать. Станет темно – здесь

собираемся. И что бы из этого плеса никуда ни шагу, по темному назад

не выберетесь!»

Начали расплываться. Наша колымага, при двух веслах, хорошим

ходом не отличалась, и по общему согласию, далеко решили не

отплывать, устроились в ближайшем подходящем месте. И с завистью

наблюдали, как опытные утятники расставляли на наших глазах

резиновые чучела уток – ни у кого из нашей команды их не оказалось.

Далеко впереди кто-то начал бахать, поднялось несколько стай,

парочка направилась в нашу сторону, пролетела над плесом,

подвернула к подсадным самого настырного – добравшегося до

120

противоположного его конца, и он пару раз грохнул. Утки

благополучно улетели.

«Мазила!» - ухмыльнулся Лешка, - «Над головой пролетели!» - и

тут же возмутился, - «Видите, на подсадку идут! А у нас ее нет, значит,

без уток останемся!»

«Обмыть это надо», - скромно кашлянул шофер бортовой, и с

сожалением вздохнул – бутылка у него, как я на берегу заметил,

отсутствовала. Или осталась в отряде. Лешка без возражения залез в

свой рюкзак, достал кружку, бутылку и что-то закусить. Начал в

кружку набулькивать, два других охламона смотрели, на сколько он

расщедрится. Расщедрился грамм на сто, протянул кружку первому –

шоферу, и….над головой! Низко! Просвистело пять уток! Мы за ружья

схватиться не успели!

Лешка разразился бурной тирадой, насчет хитрых пернатых и