по этому разлому подвижках.

«На данный момент неплохо. Но нужно доработать», - главный

геолог глянул на меня, - «и студент с этим не успеет», - повернулся к

Виктору Александровичу, - «он (то-есть я) вам наметит, где канавы

пройти, где скважины картировочные. Ну а сам не успеет - проследит

за ними кто-то другой, решишь кто». Виктор Александрович

промолчал, но от вздоха глубокого не сдержался. На этом душу мою

отпустили на покаяние, а Николай Федорович со своими

комментариями насчет мой работы не влез.

Дальше докладывали мои коллеги по геологическим съемкам –

молодой Слава, и солидный Антон Степанович, проработавшие в

партии уже несколько лет. Породы у них были те же, что и на моей

миллиметровке, но сложной, долгоживущей глубинной структурой

даже не пахло. И геофизические накладки серенькие, не на чем

остановить глаз. И резюме главного геолога было соответствующее:

«У тебя можно закругляться. Канавой вскроешь свою фитюльку

(так назвал единственный приличный разлом), и достаточно», - это он

Славе.

«У тебя сложнее», - это Антону Степановичу, - «подходящий

разлом в долине, придется картировочное бурение ставить», -

посмотрел на Лешку, и ткнул пальцем на меня, - « Только вначале к

нему картировку перетянем, как договаривались».

60

Дальше быстро отстрелялся Лешка, составлявший всего лишь

схему. Ее еще уточнять и уточнять, и в этом году довести до ума точно

не получится. Так что, от Лешки ничего особого главный геолог не

ждал.

«Работай дальше», - такую дал оценку, непонятно только, что это

означало: хорошо или плохо. Зато Николай Федорович любимца без

внимания не оставил:

«Сложный участок», - это насчет Лешкиной схемы, - «но парень

разобрался, разломы наметил. А это по картировке не у каждого

получится!» - только забыл сказать, что половина этой схемы сделана

мною. Главный геолог на его речугу не отреагировал. Предложил

общий перекур, а после него – экскурсию по интересным местам. Все

тут же потянули из палатки на свежий воздух. Главный геолог поманил

меня:

«Все, что возьмешь с собой, отнеси в машину. Шофера я

предупредил, что к чему, и в партию поедем сюда не возвращаясь», -

успокоил мою душу! И помахал рукой начальнику отряда, что-то хотел

сказать и ему. Я же рванул в палатку, засунул в чехол спальник,

переоделся в подходящую для партии и городка одежду. А заранее

приготовленные бутылки Пино-Франа давно были затарены в

брезентовый пробный мешок. Притащил все к Уазику, шофер помог

загрузить позади сидений.

Виктору Александровичу, Виталию и мне было предложено

заднее сидение Уазика; Слава, Антон Степанович, Лешка и Виктор

Андрианович забрались в кузов бортовой, к шоферу в кабину залез

Николай Федорович. Поехали.

«Командуй!» - обернулся ко мне главный геолог, и я показал

рукой: рулить к долине, с разломом под наносами, и единственным

выходом измененных перспективных пород.

Из обеих машин вылезли, к нужному месту подошли, я

пообъяснял что к чему. Главному геологу ситуация понравилась:

«Будем делать все, что наметили!» - это он Виктору

Александровичу. Разошлись по машинам, поехали к пятачку.

Здесь задержались надолго. Измененные породы, сложная

структура, понравились всем. Геологи застучали молотками, начали

образцы сравнивать, о чем то спорить, что то друг другу доказывать.

Пробежались вдоль структуры метров пятьсот, вернулись назад и

проехали на машинах дальше с пол километра, слезли, камни

поколотили.

«Все хорошо, все правильно. Будем проектировать бурение», -

выдал главный геолог окончательный вердикт, для меня приятный, и

обратился к молодому Славе, - «Вези к своему разлому, глянем, что у

тебя». Поехали, только теперь впереди была бортовая.

В принципе, можно было и не ехать. Так себе разломчик,

единственная плоскость скольжения с глинкой трения, ни тебе