– Но ведь так быть не должно...
– голос Моргана осекся. Он бы и сам не влез в это безнадежное дело, если бы не увидел глаза миссис Джоунз.

– Невиновные не должны пострадать, - сбивчего бормотал он, обращаясь скорее к себе, чем к Линдейлу.
– Ведь когда-то ты сам не был на стороне победителя, Джон.

– Я был молод и наивен в то время, - в голосе Линдейла звенела светлая грусть.
– То время ушло.

– Тогда тебе следовало бы наживаться на янки, а не кидаться на них, как бешеная собака, - заметил Морган, испытывая острое желание ссоры, непонятно откуда возникшее.

– Война закончилась, Линдейл.

– А что ты знаешь о войне? О нашей войне?
– лицо Джона исказила гримаса боли, и, чтобы скрыть ее, он снова принялся рассматривать что-то в ящике своего стола.
– Разве ты был с нами, когда мы маршировали день за днем с пустыми желудками и босыми ногами?! У нас кончались патроны, и других мы не могли достать. Мы грабили мертвецов янки, чтобы получить одежду... И все же мы выиграли большинство сражений, и битву за Фредериксберг в частности, когда сумасшедшие командиры бросали полк за полком на окопы Мари. Солдаты бежали по открытому склону, и вскоре он весь стал синим... Я был с мятежной армией, я видел их день за днем, и хотя знал, с самого начала, что проиграем, в этот день самой легкой из наших побед, мы все были одним целым: нас объединяло нечто огромное, магическое. А когда ночью небо засверкало широкими полосами, переливающимися будто чешуя древнего дракона всеми цветами радуги, мы кричали, и наш мятежный клич сотрясал землю и небеса, и звезды готовы были рухнуть вниз. Мы бросали вверх наши шляпы, нам казалось, что сам Всевышний торжествовал победу вместе с нами, и я...
– голос его достиг вершины и оборвался, застыв в тишине.

– Всего лишь чертово северное сияние, но я почти поверил, что наша победа возможна...
– прошептал он и добавил грустно несколько минут спустя:

– Я часто вижу то утро, перед Геттисбергом... Когда битва еще не была проиграна, и все еще было возможно...

...А потом наступило долгое, протянувшееся в бесконечность Четвертое Июля, самое жуткое на его памяти, когда колонны измученных, оборванных, мрачных людей с почерневшими лицами начали долгое безнадежное отступление из Пенсильвании, не добравшись до Вашингтона и не дав передышки Виксбергу. Наверное, не один Джон тогда догадался, что это было начало конца.

В воздухе повисла звенящая тишина. Молчание длилось несколько минут, а потом Линдейл вдруг резко, с грохотом захлопнул ящик и, вскинув голову, уставился Моргану в глаза; он заговорил, голос его звучал твердо:

– Неважно. По крайней мере, мы не превращали чужие усадьбы в кладбища. Генерал Ли был добрым человеком, попавшим в сложные обстоятельства. Считал своим проклятием полученное военное образование до конца своих дней, говорят, хотя, по-моему, именно его расчет помог сберечь много жизней. Хотя, именно из-за него агония затянулась... Тот самый случай, когда хороший человек может причинить много зла... Берегись, канзасец. Хорошими намерениями вымощена дорога в ад.

Линдейл умолк. Морган поднялся, сжимая кулаки.

– Что ты хочешь сказать?

– Что слышал, - холодно отозвался Линдейл, давя окурок в медной пепельнице.
– А теперь убирайся.

– Не могу, - Морган громко сглотнул.

– Я должен был догадаться...
– улыбка Линдейла была широкой и дружелюбной, хотя глаза горели голодным волчьим огнем, жаждущим крови. Он подцепил пояс с револьвером, поднял его со стола и, встав, швырнул Моргану. Пальцы Джуннайта схватили на лету вытертую кожу и машинально сомкнулись на ореховой рукоятке. Он мог бы попробовать застрелить Линдейла, а тот стоял и скалился, будто держал козырь в рукаве. "Нет, не сейчас...
– остановил себя Морган.
– Тебе нужен реванш..." Он медленно отпустил рукоять и, застегнув пояс, повесил его себе на плечо.

– Снаружи. Мне только кровь с пола оттирать не хватало, - Линдейл изящным жестом указал на дверь и, пропустив вперед Моргана, пошел за ним. Он думал об одном забавном случае в городке на границе: Один бандит (опасный человек, как говорили), бездельничавший в городке у железной дороги, очень любил стрелять по "любимчикам Чарли Крокера"[14.] от нечего делать. По утрам он выбирался из своей хибары с бутылью виски под мышкой и направлялся в салун, ища по пути, кого бы пристрелить. Чтобы достичь заведения, ему надо было перейти через реку. И вот однажды один китаец (маленький такой, тощий) стал приходить к тому ручью и сидеть на берегу так, чтобы его было видно с моста, по которому бандит ходил несколько раз в день. Сидел и, как завидит громилу, начинал лопотать что-то по-своему. Бандит поинтересовался, о чем говорит китаец, ему сказали: "что-то про берег реки да труп врага", и тот немного испугался, что на него порчу наводят. Он стрелял в китайца, как только завидит, но "любимчик" был слишком юрким и быстро бегал. Всегда, когда бандит шел через мост, китаец был на месте и в один прекрасный день дождался. Однажды громила вышел на мост, как всегда пьяный с утра, револьвер наготове, а жителя "Поднебесной" нет. Бандит бутыль выронил и к перилам бросился: головой по сторонам крутит, а перила-то гнилые оказались и подломились. Река не слишком глубокая была: по грудь самое большее, но пьяница упал лицом вниз да и захлебнулся. А китаец, говорят, из кустов вышел, головой покачал и домой пошел.

Только вот, с Джонатаном Линдейлом этот номер не пройдет.

Глава V. Столкновение.

Линдейл захлопнул за собой дверь и, заперев ее на ключ, снял тяжелую медвежью шубу с крюка. Алиса, будто тень скользнула из-за шкафа со спиртным, и Джон поморщился, догадавшись, что она подслушивала, но вслух ничего не сказал. Линдейл обвел взглядом шумный, забитый людьми зал и перекинул шубу через руку. Бармен продолжал невозмутимо встряхивать бутыль спирта, чтобы разогнать табачный осадок. Алиса потянула Линдейла за рукав.

– Осторожно, Джон, - шепнула она; ее глаза сверкали в полутьме, как черные бриллианты.
– Семеро парней с "Ленивой М" в городе с утра. Видишь, двое в углу накачиваются виски?

Линдейл кивнул.

– Это люди Макклахана. Час назад в город приехали ребята из Сван-вэлли. Они могут сцепиться в любой момент.

Джон кивнул снова, с завистью глядя на спину Моргана, одним прыжком перескочившего через стойку и ожидающего противника. "Да, Джон... Тяжеловат ты стал для таких фокусов. Стареешь... Хотя этот парень, должно быть, не намного старше. А ведь когда-то..." Все существо Линдейла сотрясалось от внутренней дрожи, скрытой и сладостной, какую могло вызвать лишь предвкушение славной драки с достойным противником, первым, пожалуй, за всю жизнь, которого он не презирал. Он поглядел на Алису с мягкой полуулыбкой.