– Скоро вернусь, - коротко сказал Линдейл бармену и, выйдя из-за стойки, развернулся к Моргану.
– Хочешь реванш, да?

Джуннайт кивнул.

– Прекращай болтать и переходи к делу, если не трус, - прошипел он с вызовом.

– Ты знаешь, - задумчиво произнес владелец салуна, - мне кажется, ты и подобные тебе должны быть благодарны Конфедерации.

Лицо Линдейла приблизилось, каждое его слово оставляло след в сердце Моргана, как раскаленное железо:

– За то, что вас упрятали в этот спокойный уголок... Как его? Андерсонвилль. И лишили сомнительного наслаждения созерцать все ужасы той войны... Если бы ты видел все, что я... сомневаюсь, остался бы ты в здравом рассудке.

Морган отлично знал, что Линдейл намеренно перепутал название. С каким-то звериным ревом, прорывающимся изнутри, кинулся он на противника. Прежде, чем он успел что-либо сообразить в затуманившей мозг алой пелене ярости, владелец салуна увернулся, пропуская нападающего мимо, потом схватил его за волосы и с силой ударил о полированную стойку лицом. Нос Джуннайта противно хрустнул, из него хлынула кровь, абсолютно обескураживая парня, на глаза помимо воли навернулись слезы. Он схватился за бандану, поспешно принялся вытирать обильно текущую алую жидкость, а когда, справившись кое-как, вскинул голову, озираясь по сторонам в поисках врага, тот уже быстрым шагом направлялся к выходу. Чертыхаясь, стрелок зажал разбитый нос и поспешил за обидчиком.

Морган быстро шел к выходу, стиснув зубы, еле сдерживая клокотавшую и бившуюся внутри магму гнева, окрасившую его лицо и шею алым, заставившую побелеть рваный узкий шрам, аккуратно спрятанный под шейный платок, когда будто сильный удар сотряс его донельзя напряженное тело, мгновенно заставив позабыть о Линдейле. С огромной бутылью виски, двумя стаканами и беззаботной ухмылкой, направляясь к столику в углу, шел мужчина в расстегнутой куртке с бараньей подбивкой, надетой поверх клетчатой рубахи, и мир исказился, потемнел в зрачках Джуннайта, отразивших на мгновение давнюю мертвую луну и вспышки снега, закованного в хрупкую ледяную броню.

– Анденсонвилль, - негромко сказал стрелок, останавливаясь и скидывая кожаную петлю с курка своего револьвера. Это слово растворилось в общем гаме голосов, но тот, кому оно предназначалось, услышал и обернулся, мгновенно побелев, наткнувшись на взгляд Моргана, будто смерть уже коснулась его лица. Джуннайт молча рванул из кобуры револьвер. Он видел перед собой только одного мужчину, его профиль, его губы, изогнутые тонкой усмешкой, в которой сквозило злорадное наслаждение, его черты, размазанные в свете луны, в жутком контрасте с заостренными чертами Джека, лежащего у его ног. Смертельная ярость схватила ганфайтера за горло и так сдавила, что зарябило в глазах и застучало в висках... Морган очнулся.

Мгновение он тупо смотрел на мужчину, который стоял, шатаясь, давя разбитое стекло ногами в тщетной попытке обрести равновесие, уронив наполовину вытащенный револьвер обратно в кобуру. Человек удивленно глядел на окровавленную ладонь своей левой руки, которой секунду назад провел по темно-багровой рубахе. Он поднял глаза; в них был немой вопрос, он согнулся пополам и рухнул навзничь, опилки мгновенно впитали струйку крови, сбегающую по щеке изо рта. Смерть стерла ухмылку с его лица, и Морган похолодел: что-то неуловимое в выражении рта мужчины, напоминавшее Андена, улетело, будто сдернутый ветром сухой листок; в застывшей безжизненной маске не было и намека на одного из демонов Джуннайта. Кто-то рванулся к оружию. Морган поймал это движение углом глаза и, вскинув револьвер, выстрелил, не целясь, а потом кинулся к черному ходу и, распахнув дверь, выскочил из салуна. Раненый поднялся и снова рухнул навзничь; дыхание вырывалось с хрипом из его полуоткрытого рта. Линдейл был уже в дверях, его нога коснулась порога, когда грянул выстрел. Обернувшись, он пристально оглядел всю сцену, потом

вытащил из кармана сигару и, закурив, пробормотал, не обращаясь конкретно ни к кому:

– Видимо, "реванш" откладывается.

На его широкоскулом лице не отразилось ничего, однако глубоко в зрачках мерцало удовольствие, когда он скинул петлю, удерживавшую револьвер в кобуре и, набросив шубу, вышел в переднюю дверь. Все шло по плану.

* * *

Мистер Черрингтон сидел за своим рабочим столом и заполнял бухгалтерскую книгу мелким убористым почерком, когда тихо открылась хорошо смазанная дверь и, шурша юбками, вошла его жена.

– Идем обедать, - ласково сказала она, мягко отодвигая от него толстый амбарный том и вынимая из рук перо. Муж улыбнулся и, поднявшись, коснулся губами ее волос. Ветер донес эхо двух отдаленных хлопков.

– Что это?
– миссис Черрингтон сжалась, зрачки ее расширились от ужаса.
– Выстрелы? Опять?..

– Нет, дорогая, конечно, нет...
– муж взял ее руки в свои.
– На Рождество готовят какие-то особенные фейерверки, а сейчас, наверное, проверяют петарды... До праздника совсем немного времени осталось.

– Как я испугалась, - прошептала миссис Черрингтон.
– Наверное, я никогда не перестану боятся.

– Все в порядке, - негромко сказал Роланд Черрингтон.
– Пойдем обедать.

Он обнял ее за плечи, и они спустились в столовую. В тот момент, когда супруги переступили порог, глухо прокуковала кукушка, извещая всех о наступлении двух часов дня. Обед был на столе, и дети, свободные от школьных занятий по поводу субботы, сидели на своих местах, ерзая от нетерпения, однако зоркий взгляд матери сразу заметил пустое место.