Он проснулся от собственного срывающегося вопля, зовущего Анабель. Минуту мертвой тишины, последовавшую за этим, Линдейл тупо смотрел на алые отблески на тучах. Сначала, он думал, что небо в огне - всего лишь остатки сна, потом, вспомнив Фредериксберг, пожал плечами. Тогда огни северного сияния были зеленоватые, но почему бы им не быть красными? Джонатан Линдейл отрегулировал свет, сделав его более ярким, и поглядел на стоящие в углу часы - прошло всего десять минут. Тот жуткий стремительный сон, разбудивший его, длился, должно быть, секунды, но беспричинный страх не исчез, а наоборот все нарастал, и Джонатан никак не мог понять его причину... Ему казалось, и это сводило его с ума, что проклятая война продолжается: эти огни в небе... Пылающий и грохочущий выстрелами ад разверзся вокруг него.

Прибежавшая на его крик Алиса замерла в дверях, зажав ладонями рот. Смертельно бледный, с горящими глазами Линдейл сидел, забившись в угол, и бормотал что-то об огненном вихре и бесконечном отступлении, а потом заорал:

– Анабель! Анабель! Где ты, Анабель?

"Господи, спаси!" - мысленно воскликнула Алиса и, присев рядом с Джонатаном, трясущимся будто в ознобе, заговорила с ним, как с ребенком, настойчиво разжимая его пальцы, до побеления сдавившие виски.

– Война кончилась...
– нараспев повторяла она.
– Все хорошо... Хорошо...

– Анабель!..
– он вцепился в ее рукав. Острая игла ревности кольнула сердце Алисы, но она взяла себя в руки.

– Я здесь...
– повторяла она, гладя его по голове.
– Я здесь. Все хорошо.

Понемногу Линдейл успокоился, узнав женщину, выпустил ее платье и сумел понять, что вызвало этот бред.

– Дым...
– сказал он полувопросительно, втянув воздух.
– Что-то горит?..

Алиса выглянула в окно и резко обернулась.

– Горит лавка Черрингтонов, - сдавленным голосом прошептала она.

* * *

Дедушка Бенингтон, как его называли жители Иглз-нест, действительно любил поболтать с посетителями, особенно ночью, когда его мучила бессонница. Телеграммы приходили редко, и основная работа начиналась только раз в месяц, когда из Денвера приезжал парень, служащий Пони-Экспресс, ведя за собой нагруженного мешками с почтой мула; старик оживлялся, рассортировывал письма, газеты и изредка попадавшиеся посылки по адресам, но корреспонденция заканчивалась так быстро, что к ночи ничего не оставалось. Однако, так сложилось, что именно в этот день Беннингтон купил у проезжего шарлатана бутылочку эликсира от бессонницы за доллар, девяноста девять центов, но, будучи человеком подозрительным от природы, старик не слишком доверял россказням продавца снадобья и горел желанием поскорее испробовать лекарство на себе. Именно поэтому он обрушил на Моргана поток проклятий по поводу людей, которые не могут приходить в урочное время.

– Целый день у них есть...
– скрипел его голос, пока он, опираясь на свою палку, быстро перемещался по комнате, что должно было символизировать его крайнее раздражение. Борода старика воинственно тряслась.

– Так нет же! Весь Божий день где-то шляются, а ночью - толпа набегает, когда порядочные люди в кроватях давно и только мусор всякий, прости Господи, по улицам болтается.

Понимая желание старика как можно скорее выпроводить нежданного гостя, Морган пропустил его гневные тирады мимо своих ушей, заранее зная, что все они в конечном итоге неизбежно сведутся к одному.

– Вот когда несчастного старика бессонница донимает, хоть бы один из вас, оболтусов молодых, появился! Вам-то все одно - всю ночь гулять можете, а спите когда угодно! А только я нашел средство, которое, возможно, явится спасением от моих бед, так нате вам: явился! Да еще стоит тут, время мое тратит! Говори, чего надо и уходи!

Он на секунду замолчал, чтобы перевести дыхание, с размаху опустился на стул, и именно в этот момент Морган сунул ему в руку письмо вместе с остатками мелочи, которую торопливо наскреб, вывернув карманы брюк. Когда все необходимое было сделано, Джуннайт собрался уходить. "Прямо отсюда пойду в конюшню и уеду из этого паршивого городишки со всеми его проблемами. К рассвету я буду уже достаточно далеко, - думал он.
– Это не моя война. Я и так слишком долго здесь задержался".

– Извините, что пришел так поздно, - сказал он, отступая к двери.
– Не смею далее занимать ваше время

– Проваливай, проваливай!
– буркнул Беннингтон себе под нос, сбросив письмо в прислоненный к стене мешок, до половины заполненный готовой к отправке корреспонденцией. А потом, шумно втянув в себя воздух, старик вскочил со стула и заковылял к окну.

– Смотри-ка!
– мгновенно забыв об эликсире от бессонницы, бодро воскликнул он, присаживаясь на тумбу у стены и выглядывая на улицу, прижавшись щекой к стеклу.

– Горит что-то...

– Да?
– переспросил машинально Морган, задержавшись в дверях, мыслями он был уже на тропе на Запад.

– Да, да! Еще как горит!
– радостно воскликнул дедушка и, вытянув откуда-то армейский бинокль, стал наводить его на резкость. Оконное стекло мешало ему, и в конце концов он стянул со спинки ближайшего стула шотландский плед в крупную клетку и, завернувшись в него, распахнул окно настежь.

– Кажется, лавка Черрингтонов полыхает, - гордо объявил Беннингтон наконец.
– Как будто там все керосином залито - пламя раза в два выше крыши.