В ушах у Эрики зашумело. Ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног.

В тот же день, но уже гораздо позже, Эрика сидела в кухне городского дома и разговаривала с Кири, Лив, Фони, Хедамом и Сузанной об отмене рабства. Эта новость вызывала множество вопросов и эмоций.

— А разве мы… Я имею в виду, что же мы будем делать потом? — У Кири был несколько испуганный вид.

Эрика попыталась объяснить ей:

— Я слышала, что будет какой-то переходный период, и это время каждый бывший раб должен будет отработать у своего работодателя.

Фони недовольно фыркнула:

— Значит, мы все же не будем свободными?

— Отнюдь. Но вам нужно будет поработать на старом месте какое-то время, и, наверное, вам за это даже выплатят деньги.

Сузанна покачала головой:

— Деньги? Не смешите меня! Ни один белый не будет платить рабу за труд.

Эрика знала, что Сузанна не была больше рабыней, поскольку Карл уже несколько лет назад дал ей вольную, чтобы она могла жить в городе. Однако Эрика слышала от бывших рабов, что те всегда чувствовали себя скорее невольниками, чем свободными людьми. Эта зависимость наложила отпечаток на их мысли и поведение с самого детства, и отвыкнуть от этого было очень трудно. На практике чаще всего мало что изменялось. Возможно, то же самое чувствовала Сузанна.

— Деньги? Деньги, на которые можно что-нибудь купить? — Лив долго сидела молча и только слушала.

— Да, — кивнула Эрика. — Я говорю о деньгах, за которые вы сможете купить себе то, что захотите. И, насколько я знаю, вы даже получите некоторую компенсацию.

Кири ухмыльнулась.

— Мы получим деньги за то, что нас отпускают на свободу? — спросила она.

В ее голосе отчетливо прозвучало удивление.

— О! — По лицу Лив было видно, как напряженно работает ее мозг. — Я куплю себе пару башмаков. Нам ведь разрешат носить обувь, миси Эрика?

Девушка поднялась и стала ходить по кухне. При этом она медленно переставляла ноги, подражая даме высшего света и виляя бедрами. Остальные рассмеялись.

Теперь встала и Эрика.

— Но до тех пор пройдет еще некоторое время. И тем не менее вы должны свыкнуться с мыслью, что скоро вы будете уже не рабами, а работниками, — улыбаясь, сказала она, а затем серьезно добавила: — Я посмотрю, как там Мартина.

Смех тут же стих. Мартина все еще чувствовала себя очень плохо. Б'oльшую часть времени она находилась в беспамятстве из-за высокой температуры и почти никого не узнавала, даже своего ребенка.

Ее супруг побывал здесь всего лишь раз, да и то в сопровождении полиции. Однако полицейский оказался дружелюбным, и Кларе удалось убедить его в том, что Мартина находится в тяжелом состоянии и вплоть до выздоровления должна пребывать в городском доме.

— Давайте, нанесите и вы мне удар в спину! — возмущенно воскликнул Питер.

Глаза полицейского стали узкими, как щелочки, и он ответил ледяным голосом:

— Если вы не дадите медсестрам возможности выполнять их работу и поставите под угрозу здоровье своей жены, я привлеку вас к ответственности. Наверно, я не должен упоминать о том, что вам как врачу это не пойдет на пользу?

Лицо Питера приобрело нездоровый темно-красный цвет.

— Я еще вернусь! — процедил он сквозь зубы и, резко повернувшись, ушел.

С тех пор его больше никто не видел. Хедам слышал, что он вроде бы вернулся назад, на плантацию. Однако Эрика не чувствовала себя в безопасности. Она испытывала страх перед этим мужчиной. Такого обращения с собой он явно не потерпит. Эрика всерьез беспокоилась о Мартине, детях и девушках-рабынях. Тем более что Кири вскоре предстояло родить. Будет лучше, если все они останутся здесь, в городе. У Питера был сумасшедший блеск в глазах…

Сочувствие Юлии к своим пернатым попутчицам уменьшалось с каждым днем. Куры беспрерывно кудахтали, били крыльями, да и пахло от них не особенно приятно. Если бы эти птицы не были таким ценным грузом, она с удовольствием выбросила бы их в реку. Но Юлия послушно несла их мимо водопадов, время от времени кормила листьями, которые срывала с кустов, и тщательно рассматривала помет в маленьких клетках.

— Ничего не случится, — снова и снова говорил ей Жан. — Золото такое тяжелое, что останется внутри птиц. Поэтому их и придется потом…

Именно в этом месте разговора Юлия морщилась:

— Да ладно. Я знаю, какая участь их ждет.

Они быстро продвигались вперед и наконец приблизились к первой плантации.

Семья Фреденбургов очень любезно принимала Юлию во время ее поездки туда, и женщина уже внутренне ликовала. Кровать! Вода из тазика! Мыло! Юлия радовалась комфорту цивилизации. Но теперь, однако, хозяйка дома критически посмотрела на Юлию, когда та, грязная, как лесоруб, и к тому же в сапогах, появилась на ее веранде. Кроме того, она, очевидно, поменяла трех чернокожих парней на ободранного белого мужчину, который в своей засаленной одежде золотоискателя тоже не вызывал особого доверия.