«Быть такого не может!» - я не очень и поверил, но вспомнил, что когда

ночью навещал молодежь – обрадовать еще двумя бутылками вина – Розочки

среди других не заметил. А подумать, что одна валяется в палатке – мне и в

голову не пришло! Ей же найти мужика на ночь – раз плюнуть!

«А вот и может!» - Леня улыбнулся еще ярче, - «У нас в домике не

была, с молодежью тоже – я к ней в палатку и заглянул, проверить, мало ли

что. А она трезвая, уже в спальнике! Можно считать, что в напарника Палыча

втрескалась по-настоящему!»

«Я же тебе говорил: подарок Ромочки, золотой крест, которым человека

убить можно, она постоянно поглаживает и целует!» - поддержал Леню, но

тут его и озадачил, - «А может, теперь ее ребята побаиваются! Знают, кто у

нее сейчас любовник, а Рома парень крепкий, все видели, как он бедного

Гришу и в нокаут отправил, и фингал на глаз повесил!»

Леня, при упоминании Гриши улыбаться перестал и тяжко вздохнул:

«На тебя вся надежда, что найдешь, где он спрятан. Но, пока «Пахан»

деньги из отряда не повезет – здесь сиди! Что б не видел, как ты вокруг по

кустам бегаешь – он же сразу подумает, что пистолет ты увел, а теперь деньги

Палыча и Гришу ищешь! И деньги перепрячет получше, что бы только в

следующем году за ними вернуться!»

Прав Леня, сидеть в отряде мне придется. Об этом мы уже все

обговорили, и на пару минут оба замолчали. А когда я на него глянул - мой

друг и товарищ чуть слышно посапывал с закрытыми глазами. Я то хотел у

него как школьник отпроситься – теперь придется сбегать к волку на лужу

без разрешения.

По проторенному «обходному» маршруту через час был на месте.

Бедолагу нашел быстро, вернее он меня - по сухой промоине метров в

пятьдесяти от лужи пробежал-пропрыгал, с трудом на моих глазах из

промоины выбрался наверх, и пришканделябал ко мне метров на пять. Замер,

еле заметно подергивая хвостом - как и задние ноги слабо его слушал. Рюкзак

я снял, развязал, вынул мешок с едой, и начал к волку подвигаться, вываливая

на землю остатки жареного мяса, хлеба, косточки и уже непонятно что и для

меня. Волк подпустил на два метра! Потом задергался, закрутил головой…

не стал его напрягать, высыпал из мешка все остальное, и отошел на шаг.

Волк крутить головой перестал, с минуту мы смотрели друг на друга. Потом

медленно-медленно – шажок-прыжок – начал к еде продвигаться. Осторожно,

глядя мне в глаза. Наконец схватил ближний кусок, проглотил, потянулся ко

второму… и пошло! Глотал с жадностью, быстро и на меня уже не обращая

внимания. Неужели все поместит в животе? Не стал ждать этого момента,

тихонько отошел, и через час был в домике, где Леня все еще посапывал в

кровати.

Понедельник и вторник отряд отработал без происшествий. А в среду

вечером «Пахан» прошел к палаткам молодых радиометристов, двое из

которых имели ружья, и именно их о чем-то расспрашивал. Изредка по

75

выходным эти ребята рядом с отрядом в долине стреляли зайцев, из которых

молодежь варила кондер. Но все знали, что кондером в отряде не пахло уже

больше двух недель, то-есть молодежь две недели охотой не увлекалась, и

«Пахан» вернулся в свою палатку, как я заметил, с физиономией озабоченной.

Подождав до сумерек, Леня молодых охотников навестил, и

поинтересовался, с чем к ним приходил «Пахан». Оказалось, с вопросом:

когда они последний раз зайцев гоняли. Ребята ответили, что гонять зайцев

давно надоело, стало неинтересным, и они теперь занялись сайгой: из отряда

через горную гряду переваливают на равнину, где сайга всегда есть, и если

она пасется у подножья горок, пытаются к ней подкрасться. Пока не

получается. Леня пожелал им успеха, и вернулся в домик.

«Похоже, «Пахан» на канаву сбегал, и пистолетик не нашел», - доложил

мне, - «иначе зачем у ребят интересоваться, ходили ли они в долину добывать

зайчиков. Потому что если ходили – рядом с его канавой могли побывать,

случайно на пистолетик наткнуться. Но ребята давно охотятся совсем в

другом месте, и «Пахан» не знает, что делать дальше».