им раньше времени не стоит. Мало ли что». Леня уже за дверью остановился,

замер на мгновение, и… повернул в сторону столовой. Значит, со мной

согласен.

Часть девятнадцатая.

70

В середине рабочего дня нашел подходящее место попить чайку – в

тени под скалой. И, когда наливал ароматный напиток из термоса в его же

крышку, служащую пиалой, вспомнил, что вчера забыл о подопечном - волке-

инвалиде, и оставил его голодным! Черт! Совсем вылетело из головы, из-за

дел по экспроприации у «Пахана» пистолета!

Вернувшись с работы и пообедав, я навестил сооруженный между

столовой и родником погреб, в котором в тени и прохладе хранились

продукты, а по моей просьбе в отдельный ящик повариха собирала остатки

еды. Затарил эти остатки в брезентовый пробный мешок.

Но напрямую к зверюге нельзя – эту неделю я на глазах «Пахана» не

должен не только бегать, а и смотреть в ту сторону! Потому от погреба

вернулся в свой домик, а через полчаса, когда канавщиков вторым рейсом

машины привезли с работы, на их глазах прошел через весь отряд в

противоположную от места обитания подопечного сторону, затем спустился в

долину, и уже по ней зафитилил куда надо.

Жив, курилка! И не подумал от меня спрятаться! Наоборот – сделал

несколько шажков-прыжков навстречу! И смотрел на меня по-дружески!

Вывалил еду, ласково болтая всякую чушь – что бы привыкал к моему

голосу. Отступил на три шага назад – и он сделал несколько скачков-прыжков

к еде, посматривая и на нее и на меня начал выбирать кусочки и глотать их не

разжевывая. Проголодался! Быстро все подмел, до последней крошки, и

теперь сидя смотрел на меня, не пытаясь куда то уползти или упрыгать. В

следующий раз попробую подойти к нему еще ближе, еду вывалю прямо

перед мордой. Интересно, позволит ли?

В отряд вернулся можно сказать по своим следам. То-есть, по долине

так же его обошел, и сами понимаете, никаких подозрений у «Пахана», что

бегал к его канаве, не должен был вызвать. Так что все хорошо, для напряга

причин не было. Но сердце, когда в отряде появился, все же екнуло: на

стоянке, рядом со знакомыми машинами, торчал бензовоз. Который, как Леня

мне успел объяснить, мог привести телеграмму о рождении Светой ребенка.

Мне вдруг стало жарко, хотя организм давно привык к местному пеклу, и я

чуть ли не побежал к домику.

Уже на подходе услышал из него голоса, а заглянул внутрь – за столом,

с закусками и несколькими бутылками водки сидели члены «стариковской»

компании. Все с улыбающимися физиономиями, разом заорали

«Поздравляем»! Дальше узнал с кем – с сыном! Дальше зачитали

телеграмму! Дальше тут же разлили водку по стаканам и выпили! Дальше –

да все знают, что было, у каждого есть дети! Или скоро будут.

Рано утром, за час до завтрака, Леня меня разбудил, заставил сделать

пару глотков водки – голова просто раскалывалась - и довел до бензовоза;

разрешил мне задержаться в партии, пока не переделаю все дела. В

последнюю минуту, хотя голова была под завязку забита мыслями о жене и

сыне, я вспомнил о волке, рассказал Лене как его найти, и попросил, что бы

кто-то его накормил дня через два, если я к этому времени в отряд не вернусь.

Сердобольный Леня покивал головой, что все сделает, а мне стало стыдно,

71

что свои заморочки на него вешаю. Наконец, в партию покатили. Кстати, в

последний момент недалеко от бензовоза прошелся «Пахан» - остальные

работяги шли на завтрак – бензовоз внимательно осмотрел, и удостоверился,

кто на нем уматывает в партию. Только для чего это сделал, ежели о

исчезновении пистолета он сейчас точно не знает?

В партии я с утра рванул в Мирный на телеграф, отправил телеграммы

жене и родственникам. А потом побежал по магазинам, не только закупать

спиртное и овощи для настоящего сабантуя в отряде (то, что там уже было,

можно считать просто разминкой), но и такой же организовывать в партии -