— Сейчас увидишь, как это делается, я не забыл… Вот, учись.- Пашка начал развязывать ремни, которые были к оглоблям привязаны. Потом снял сбрую, всю, вплоть до уздечки.

— Видал? Это ещё легко, а бывает сбруя посложней…

— Молодец,- неуверенно сказал я, потому что внутри у меня началось какое-то беспокойство. Пашка понял меня и говорит:

— Ты не волнуйся. Я и запрягу мигом, только пусть немного погуляет.

Росинант встряхнулся, как после купания, фыркнул и вышел из оглобель. Сначала он понюхал траву возле телеги, а потом пошёл туда, где четыре связанных коня паслись. Подошёл к ним, заржал и вдруг хлоп на землю и давай на спине кататься и стонать. Я испугался и крикнул Пашке:

— Ой, Пашка, у Росинанта припадок!

— Чудак ты, — говорит Пашка. — Это он так гуляет. Все животные так развлекаются, собаки и кошки. Ему тут весело.

Росинант поднял голову и вопросительно глянул на Пашку.

— Гуляй, гуляй ещё немного, у нас ещё целых полчаса в запасе.

Росинант снова начал кататься, а потом кряхтя встал на ноги и даже пробежал один круг рысцой вокруг коней.

— Хватит ему гулять! — говорю я.- А то в кухне картошку ожидают.

— Сейчас,- отвечает Пашка.- Сейчас его запрягу, вот только в оглобли загоню,- и побежал за конём. Пашка к нему подходит, а конь от него, Пашка со стороны морды заходит, а он — отворачивается. Тогда Пашка подобрал с земли какую-то палку и хотел хлестнуть Росинанта, на тот сразу отбежал.

— Вовка, на помощь! — закричал Пашка.

Я подбежал с другой стороны и как заору:.

— А ну, марш в оглобли!

Росинант испугался и в галоп. Мы за ним, а он — от нас. По всему полю бегаем, а к телеге подогнать не можем. Пашка несколько раз вплотную к нему подбегал, да ухватить не за что было, он ведь и уздечку-то снял.

Рассердился Пашка, показал Росинанту палку и кричит ему:

— Ах ты, скотина дурная! Да ты же нам обед сорвёшь!

И как бы вы думали, что сделал Росинант? Он оскалил

зубы, задрал верхнюю губу и начал над Пашкой смеяться: ну, словом, как человек! Пашка аж побелел от злости. Тут я вспомнил, что у него в кармане сахар лежит, и говорю тихонько, чтоб Росинант не слышал:

— Пашка, доставай сахар. Он за сахаром куда хочешь пойдёт.

Пашка моментально вынул из кармана один кусочек сахару и показал Росинанту. Тот с места не сдвинулся, но зато позволил Пашке к себе подойти. Сожрал сахар и смотрит. Пашка другой кусочек достаёт, только уже отступает к телеге. Росинант пошёл. До телеги Пашка ему три куска скормил, а последние два положил на передок, где кучер сидит. Росинант вошёл в оглобли, подобрал губами сахар — только хруст раздался.

— Ну, теперь всё в порядке,- говорит Пашка.

— Какой же это порядок? — спрашиваю. — Ты что, хвостом вперёд запрягать будешь?

— Э-э, дело пустяк,- отвечает Пашка.- Теперь только развернуть осталось… Но, но! Да поворачивайся скорее! — И толкает Росинанта в грудь, а тот возьми да и переступи через оглоблю.

— Вовка, скорей уздечку мне подавай! — кричит Пашка.- А то ухватить не за что.

Я тут же ему уздечку подал. Он хотел её накинуть на Росинанта, а тот, как увидел уздечку, замотал головой и ушёл в поле.

Ну, что поделаешь? Пришлось нам снова за ним гоняться.

Но разве за конём угонишься?… Устали мы, сели на землю, Пашка говорит:

— Конечно, я один во всём виноват. Я так и скажу, если из-за нас обеда в лагере не будет…

— Нет, это мы вместе виноваты,- сказал я.- Это я же спросил, умеешь ли ты распрягать… А вообще-то виноват, конечно, сам Росинант. Потому что у него никакого конского образования нет.

— Ладно, что же нам теперь делать? — спрашивает Пашка.

— Не знаю,- говорю,- мы вдвоём телегу не утащим, хотя лагерь отсюда близко и дорога ровная… Вот если бы ещё…- Тут я не закончил своей мысли, потому что увидел на дороге наших ребят — весь пятый отряд.

Оказывается, они с биологом, Марией Дмитриевной, шли с водоёма.

— Пашка, мы спасены! — сказал я.- Картошка будет в лагере!

— Ты что, думаешь, Мария Дмитриевна может Росинанта запрячь?

— Нет! — говорю.- Гляди, сколько ребят. Если мы все вместе возьмёмся — как игрушку, телегу покатим.

Подошла Мария Дмитриевна с отрядом. Мы ей всё, как было, честно рассказали. Она рассмеялась и говорит:

— Выходит, вам дикого коня, мустанга, дали. А как же его теперь в лагерь загнать?

— Никак,- сказал Пашка.- Я его здесь посторожу, пока дедушка Василий или кладовщик не придут.

Когда пятый отряд узнал, что будет телегу с картошкой в лагерь тащить — крик поднялся неимоверный. Все начали впрягаться в телегу. На каждую оглоблю по десять человек получилось и ещё десять сзади. Как потянули вперёд, телега не поехала, а полетела.

Пашка остался в поле. Не успела телега отъехать и двести метров, как послышалось победное ржание и топот. Это вдогонку за телегой бежал Росинант. Он и не собирался оставаться в поле, потому что не был диким конём-мустангом. Он трусил позади телеги и коротко ржал, как будто сам подгонял ребят: «Но, веселей, братцы!… Давай, давай! Походите-ка в моей шкуре…»