— Вот-вот, он вам и слёзы, и истерику закатит, всё они умеют! — продолжала тощая тётка с авоськами.

Вова закрыл лицо руками и вдруг над ухом услышал старушечий голос:

— Господи, жалости в людях нет! Бога не боятся! Дитя, может, сутки хлебушка во рту не держало…

Вова приоткрыл один глаз. Перед ним стояла маленькая старушка и протягивала ему кусок булки с маслом.

— Ешь, милый, ешь! — приговаривала она.

Вова скосил глаза на толстый слой масла и почувствовал, что макароны уже подбираются к горлу. «Надо бежать!» — подумал он. Но было поздно. В круг вошёл милиционер и, как все милиционеры, сказал:

— В чём дело, граждане? Что здесь происходит?

Тощая тётка обрадовалась и снова затараторила:

— Милиция во всём разберётся! Ниточку потянет — клубочек размотается. Всех их, голубчиков, переловят!…

Милиционер посмотрел на тощую тётку, потом на Вову и строго спросил:

— Ты чей будешь?

Вова очень пожалел, что затеял всю эту историю. Ему захотелось домой к маме и бабушке. Он открыл рот, чтобы во всём сознаться, но старушка с булкой его опередила:

— Безпризорник он, мил человек, круглый сирота, приютить некому!…

Старушка это не выдумала, ведь он сам заявил, что беспризорник. Если сейчас он скажет, что всех обманул, то люди рассердятся. И он заревел на всю улицу, выкрикивая: «Мама! Мама!»

— Беспризорник?!
– удивился милиционер, и на лице его появилась растерянная улыбка.- Вот это да!… Интересно! Что же мне с тобой делать?… Постой, постой! — спохватился он.- В шестом отделении, кажется, есть детская комната. Ну-ка, пошли!

Вова покорно пошёл за милиционером и даже сам протянул ему руку. Вскоре показалось здание милиции. Милиционер завёл Вову в комнату дежурного и доложил:

— Вот, товарищ старший лейтенант, беспризорника привёл! — при этом он пожал плечами и улыбнулся.

Дежурный разбирал какие-то бумаги и, не глядя на Вовку, сказал:

— Сейчас займёмся,- потом громко позвал: — Варвара Степановна! Варвара Степановна!

Из соседней комнаты быстро вышла маленькая юркая женщина и, вместо «здравствуйте», на ходу сказала:

— Конечно, это мой контингент! Я как чувствовала, что сегодня кого-нибудь приведут.

Вову она почему-то назвала «контингентом» и шумела и суетилась так, как будто в милицию привели не одного, а по крайней мере сотню беспризорных.

— Согласно плану, мы ребёнка сперва обработаем, потом он примет пищу, а затем, по культурной линии, покажем ему кинофильм «Чапаев»,- сказала Варвара Степановна.

Вова перестал что-либо понимать. Ему грозили какой-то «обработкой», а потом собирались почему-то показывать «Чапаева».

Но он примирился со всем и молчал.

«Обработкой» оказалось обычное купание под душем. Причём Варвара Степановна беспокоилась: не слишком ли горяча вода? Не холодно ли?

«Приём пищи» означало съесть сладкий пирог с маком и запить его киселём. Тоже не страшно.

А когда дело дошло до «Чапаева», то дежурный категорически запретил показывать кино одному человеку. Варвара Степановна протестовала. Она говорила, что её «контингенту» положено кино и она не виновата, что беспризорники нынче вывелись. Варвара Степановна своего добилась… И хотя Вовка раз десять смотрел «Чапаева» и знал картину наизусть, он и сейчас с большим удовольствием следил за событиями на экране.

И вот, когда фильм подходил к концу и Чапай с Петькой отстреливались от беляков с чердака, в комнату вошёл старшина милиции и коротко бросил в темноту:

— Пришли родители!

Вовка не знал, радоваться ему или плакать. Пока он думал, зажгли свет, и в комнату вошли мама, бабушка и дворник дядя Петро. Вовка заревел и бросился к маме. Обнимая сына и прижимаясь к нему мокрыми щеками, мама говорила:

— Милый ты мой! Глупый ты мой! Да как же ты мог такое придумать? Мы с ног сбились…

Бабушка стояла рядом и краешком платка утирала слёзы. Дворник дядя Петро, почтительно сняв шляпу, стоял у дверей и повторял:

— Дело ясное! Дело ясное!

Когда все они выходили из милиции, Вова сердито посмотрел на бабушку и сказал:

— Это ты во всем виновата! Наговорила мне про беспризорников…

— Тюлень ты! — ответила бабушка.- Я тебе рассказы-; вала про старые времена. Теперь у нас давно беспризорников нет…

Дома с Наташкой оставался папа. Когда пришли домой, он крепко обнял Вовку и поцеловал его прямо в нос. Одна Наташка не волновалась. Она голышом лежала на постели болтала розовыми ногами и пускала пузыри.

Вова посмотрел на неё и увидел, что у неё очень смешной чубик и большие красивые глаза. Он почувствовал, что давно любит её, и его тоже все любят, и никто не собирался о нём забывать. Сначала он хотел об этом сказать родителям, но потом передумал и, сложив ловко пальцы, показал Наташке зайца.