Шеррайг тем временем зашипел в ответ не хуже змеи, кажется даже выпустил клыки. Похоже, вся маскировка летела к чертям. Они шипели друг на друга минуты три, наверное. Мне эти двести секунд, как ни банально звучит, показались вечностью. Я обмирала и стискивала до боли руки каждый раз, когда шипастая голова подавалась вперёд. Наконец, голова, качнувшись последний раз, быстро и тихо ушла под воду.

А Шеррайг повернулся к нам. Принять его за человека было невозможно. Хищные серебряные глаза, клыки и нечеловеческий, пробирающий до костей голос:

— Сейчас вы все… — серебряные глаза требовательно осмотрели нашу малочисленную группу — поклянётесь никому, никогда, никоим образом: ни словом, ни делом, ни молчанием не давать понять, что видели что-то, выходящее за рамки способностей человека. Гио утерял свою дудку перед самым выходом из леса. Кого не устраивает, может идти дальше сам. Всё равно из леса не выйдет. — Тут Шеррайг как-то плотоядно ухмыльнулся. И обернулся на Гио с Рианой: — Вы тоже клянётесь.

Мы все поклялись. И я в том числе. Хотя, конечно, то, что Шеррайг не остановил меня от клятвы, здорово портило настроение. Конечно, я не собиралась ему вредить и рассказывать кому-либо что-либо, но мне хотелось, чтобы он мне доверял. И хотелось быть для него особенной, да. Хотя, учитывая историю с Мэрроем, доверять людям у него оснований нет. А тем более, девчонке, которую он знает всего-то несколько дней — признала я, скрепя сердце и стиснув зубы. А то, что он ответил мне на поцелуй — так достаточно вспомнить ту эльфийку, Элизу — то, как он на неё смотрел. И его слова про большое количество в мире красивых женщин.

Теперь элронец шёл впереди. За ним — Риана, потом я, за мной — Гио, а за ним вроде маячил Альберт, дальше не видела, так как оглядываться на ходу было черевато — местность пошла неровная, а шёл элронец быстро. И держаться теперь было не за кого.

Пару раз Шеррайг на кого-то нарычал — один раз я даже успела заметить исчезающий в кустах длинный полосатый хвост. Но элронец даже не притормозил. Я уже совсем устала и начала спотыкаться, один раз даже упала — Гио тут же помог мне подняться, а Шеррайг даже не обернулся. И это добавило жару в и так уже почти кипящий котёл моего раздражения, замешанного на усталости и обиде.

И это за него я переживала час назад? Да он тут в лесу самый опасный — кого угодно замучает. Сволочь. Красивая, элронская сволочь. Злость помогала идти дальше и не ныть. Вдобавок ко всему мне захотелось в туалет, но о том, чтобы попросить остановиться и речи не шло. Когда кто-то сзади — кажется, Хосе, попросил притормозить на минутку, Шеррайг ответил ему что-то типа «Делай в штаны или терпи». Надо ли говорить, что все терпели. И, наверняка, как и я, костерили про себя элронца на разные лады.

В какой-то момент Шеррайг раскинул руки по сторонам и от них потянулись еле заметные линии, как бы отделяющие наш отряд от леса. Видимо, от усталости, мне мерещилось, что лес за этими линиями поплыл и стал меняться. Мне даже показалось, что деревья становились кустами, расплывались в траву, и даже какая-то лужайка превратилась в тигрёнка — я недоверчиво потёрла глаза.

Впрочем, вскоре Шеррайг руки опустил и даже замедлил шаг, лес стал вести себя как обычно и ещё минут через двадцать мы вползли на ночную стоянку. Если я правильно помню маршрут — это последняя ночь в лесу. Аллилуйя!

Я устало опустилась прямо на траву, как и все остальные. На ногах остались только Гио и Шеррайг, они проходили по периметру площадки изредка останавливаясь и тихо переговариваясь. Мне не хотелось уже ничего — я даже в туалет перехотела. Ощущала только ноющую боль в ногах и царапинах на щеке. И была смертельно обижена на Шеррайга. Последний час меня поддерживали исключительно рисуемые в воображении сцены, как он подходит ко мне и заговаривает, а я гордо отворачиваюсь, давая понять ему всю глубину его вины, и повергая в пучину раскаяния.

Когда Шеррайг, наконец, подошёл ко мне, растянулся рядом на траве, положив голову мне на колени, и выдохнул: «Уф. Устал…», я и правда хранила молчание. Но не от гордости. Скорее от потрясения и возмущения такой, как мне казалось, наглостью.

— Ты как? — спросил Шеррайг, поворачивая голову и заглядывая мне в глаза своими хищными серебряными глазищами.

— Плохо. Устала. Ноги болят. — Я мстительно пошевелила ногами, пытаясь стряхнуть его голову. Он сделал вид, что не заметил.

— В Проклятом лесу, — сказал Шеррайг, отчаянно зевая, — есть такое явление как «зона изменений». Она, — тут он зевнул ещё раз, и так заразительно, что и я вслед за ним, — блуждает.

— И? — Устав ждать продолжения, я легонько подёргала его за ухо.

— И мы еле успели её пройти. — Шеррайг отцепил мою руку от своего многострадального уха и, легонько поцеловав пальцы, отпустил. — Всю энергию, полученную от фонтана отдал. — Грустно добавил он.

До меня стало медленно доходить, что гнал нас элронец не просто так. И, вероятно, те изменения по сторонам не так уж и померещились мне… И Шеррайгу тоже было тяжело. Стало стыдно.

— Прости… — виновато шепнула я. И погладила чёрные волосы.